Диверсанты Разведупра РККА и НКВД. Много лет прошло с того дня, когда завершилась война между СССР и Германией. Но и сегодня попрежнему актуальным остается вопрос: в чем причины страшного поражения Красной Армии в 41-м году? Во всяком случае, бесполезно искать на него ответ в том множестве книг исторического и мемуарного характера, которое были издано за эти пятьдесят лет.

Предвоенная пропаганда твердила, что война - если кто-то посмеет напасть на Страну Советов - будет вестись исключительно на вражеской территории путем немедленного контрнаступления, как тогда говорили, «малой кровью, могучим ударом!» Однако на деле огромное государство оказалось не готовым к отпору не только психологически, но и в военном отношении. Ведь к началу войны под ружьем в западной части страны находилось свыше 4-х миллионов человек, РККА имела танков в 3 раза больше, чем противник, и в 2 раза больше самолетов. Практически все образцы советского оружия и военной техники не уступали по своим качествам немецкому, а многие существенно его превосходили.

Тем не менее, всего за 3 первых недели боевых действий, германские и союзные им войска продвинулись на глубину до 500 км и дальше. Из находившихся в западной части страны 170 советских дивизий, 28 оказались полностью уничтоженными, а еще 70 потеряли убитыми и ранеными половину своего личного состава. Немцам удалось уничтожить на аэродромах три с половиной тысячи самолетов и обеспечить, благодаря этому, полное господство в воздухе. Они также вывели из строя либо захватили около 6 тысяч советских танков. В плен за месяц попало не менее одного миллиона бойцов РККА! О какой же готовности может идти речь?

Важную роль в поражении советских войск летом 41 года сыграли успешные действия немецких разведывательно-диверсионных формирований. Массовая заброска их на территорию СССР началась еще до вторжения. Они добывали сведения о расположении и передвижениях воинских частей, уничтожали штабы и командный состав РККА, выводили из строя линии связи и железные дороги, взрывали склады с горючим и боеприпасами, захватывали либо уничтожали мосты. Все это деморализовало бойцов Красой Армии, сеяло панику среди гражданского населения, существенно осложняло оперативную обстановку в зоне боевых действий и прифронтовой полосе.

В отличие от германской армии, разведывательно-диверсионная деятельность РККА в начальный период войны оказалась почти полностью парализованной. Вопервых, штатных РДФ (разведывательно-диверсионных формирований) к июню 41 года в РККА просто не было. Согласно планам высшего военного руководства, к их созданию следовало приступить после начала так называемого «угрожающего периода». Однако в действительности подобный период объявлен не был, и война для подавляющего большинства частей и командиров началась внезапно.

Во-вторых, важнейшие мероприятия подготовительной работы накануне войны выполнены не были. Речь идет о подборе и обучении кадров, о разработке планов специальных операций в районах, прилегающих к советско-германской границе, о создании материально-технических запасов для оснащения РДФ - автоматического оружия, боеприпасов, минно-взрывных средств, радиостанций. Впоследствии особо негативное влияние на эффективность действий разведчиков-диверсантов оказывало отсутствие радиостанций и подготовленных радистов. Так, к лету 1942 г. из 387 РДФ, действовавших в тылу противника по линии РУ, лишь 39 (т.е. около 10%) имели переносные радиостанции для связи с командованием.

Всего за 1-2 недели до германской агрессии, когда ее неизбежность уже ясно осознавалась не только командованием РУ, но и разведывательными отделами армий западного направления, последние приступили к развертыванию внештатных РДФ. Создавались для них и пункты базирования с запасами оружия, продовольствия и снаряжения. На эти базы они направлялись непосредственно перед отходом наших войск из соответствующих районов. Однако в первые же дни войны связь практически со всеми наспех подготовленными внештатными РДФ оказалась утраченной, каждая вторая группа погибла.

Новые внештатные РДФ пришлось создавать в неимоверно трудных условиях отступления, когда оперативная инициатива полностью принадлежала врагу. Так, один только разведотдел штаба Западного фронта за июль-август 41 года отправил в тыл противника 52 таких формирования. Но из-за отсутствия подготовленных офицерских кадров, способных правильно наладить эту работу, неудачной организационно-штатной структуры разведотделов штабов фронтов и армий, их слабого материально-технического оснащения, боевые возможности РДФ продолжали оставаться низкими.

В частности, отбор людей в группы осуществлялся без учета их моральных и деловых качеств, психологической совместимости, степени физической тренированности. Подготовка, основу которой составляло минновзрывное дело, изучение методов конспирации и средств маскировки, а также стрелковое дело, проводилась слишком поспешно (от 3-х до 10-х суток). Даже командиры и комиссары РДФ не имели специального образования, а потому не могли качественно руководить своими подчиненными. Боевое взаимодействие членов групп не отрабатывайтесь заранее. Оперативную обстановку во вражеском тылу они совершенно не знали. В итоге имели место многочисленные неоправданные потери, в том числе от неумелого использования собственных мин и средств взрывания.

Вследствие отсутствия радиосвязи добываемые группами разведданные к моменту их возвращения безнадежно устаревали. Поэтому главной задачей РДФ стало оказание помощи Красной Армии своими действиями в тылу германских войск. Им предписывалось нападать на штабы, склады, аэродромы, автоколонны, небольшие гарнизоны, выводить из строя участки железных дорог, мосты, линии телеграфно-телефонной связи и электропередачи, организовывать диверсии на военнопромышленных объектах. Кроме того, они должны были создавать агентурную сеть на оккупированной территории.

Но указанные задачи летом-осенью 41 года в полном объеме решали только отдельные группы. Почти все РДФ базировались в труднодоступной для противника местности, на большом удалении от его военных объектов. Помимо отсутствия радиостанций, управление их действиями затрудняла частая передача армий из состава одного фронта в другой и смена оперативных направлений. Поэтому в большинстве случаев они, проведя всего 1-2 операции, вынуждены были в дальнейшем заниматься лишь обеспечением своей собственной жизнедеятельности.

В первые месяцы войны были также допущены ошибки организационного характера. Они заключались в том, что наряду с небольшими группами, армейские разведотделы создавали и крупные, численностью до тысячи человек и более, построенные по типу воинских частей. Столь громоздкие подразделения трудно было перебрасывать в тыл противника, они неизбежно несли значительные потери и часто уничтожались врагом, даже не достигнув района своего оперативного предназначения. Постепенно РУ поняло, что подобные формирования вообще не нужны, так как в немецком тылу имеется достаточное количество людей, готовых взяться за оружие. Для этого требуются хорошо подготовленные малочисленные группы специалистов, способных организовать вокруг себя активную часть местного населения.

В течение поздней осени и зимы 41-42 IT. те крупные формирования, которые сохранили боеспособность, стихийно распались на отдельные отряды малой численности. Эти отряды, плюс к ним ранее заброшенные внештатные малые группы, осев в тех или иных оккупированных районах, послужили основой для возникновения многих партизанских формирований. Кроме того, в большом количестве случаев партизанские отряды самостоятельно (т.е. без связи с командованием РККА) создавали патриоты из числа военнослужащих, оказавшихся в окружении или бежавших из плена, партийных и комсомольских активистов, сотрудников милиции, работников советских учреждений, не сумевших своевременно эвакуироваться из захваченных немцами населенных пунктов, либо скитавшихся в лесах.

Таким образом, диверсионная деятельность в тылу противника в течение первого года войны все больше и больше приобретала характер партизанского движения. Забрасываемые РУ разведывательно-диверсионные группы становились партизанскими отрядами вынужденно. Создаваемые патриотами отряды сопротивления превращались в РДФ стихийно. Усилия «сверху» и самодеятельность «снизу» сливались в оно целое. Уже осенью 41 года немецкое командование вынуждено было считаться с новой угрозой. Так, в директиве Ставки главного командования вермахта от 25 октября 41 года говорилось: «Русские партизаны и диверсанты направляют свои атаки и разрушительную деятельность как против небольших подразделений действующих войск, так и против отрядов снабжения, оборудования и связи тыловых районов». В указанный период немцам пришлось направить на борьбу с партизанами 78 специально выделенных батальонов регулярной армии, не считая отрядов службы безопасности СД, тайной полевой полиции ГФП, сил вспомогательной полиции из числа бывших советских граждан.

Для руководства партизанскими соединениями, усиления их кадрами специалистов, организации материально-технического снабжения, постановлением Государственного комитета обороны от 30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Были созданы также республиканские и областные штабы, а при фронтах и армиях - оперативные группы центрального штаба. В их руководящий состав вошли партийные и комсомольские работники, офицеры Красной Армии, погранвойск и НКВД, имеющие опыт организации и проведения разведывательной, контрразведывательной и диверсионной деятельности.

Такая организационная структура позволила лучше удовлетворять запросы штабов фронтов и армий по ведению разведки и специальных операций в глубоком тылу противника. Однако в прифронтовой полосе разведывательные и диверсионные действия партизан по объективным причинам не могли быть успешными. Сюда направлялись армейские РДФ, подчинявшиеся органам военной разведки, тогда как аналогичные группы, забрасывавшиеся в тыл, переходили там в подчинение ЦШПД в лице его местных представителей.

Комплектованием, подготовкой, руководством и снабжением РДФ начали заниматься разведывательнодиверсионные отделения (штат 13 человек) в составе разведотделов штабов фронтов. В их распоряжении находились узлы радиосвязи, авиационные группы (один самолет Ли-2, два самолета По-2), другие подразделения обеспечения. Подбор людей для комплектования групп разведчиков-диверсантов эти отделения осуществляли из числа лиц, обладавших хорошей физической подготовкой и имевших уже опыт боевых действий. Исключение составляли специалисты (переводчики, радисты), у которых такой опыт нередко отсутствовал. Их направляли на обучение в специальные школы.

При подготовке групп к выполнению конкретных заданий основное внимание стали уделять изучению способов ведения разведки, изучения оперативной обстановки, методов диверсий на военных объектах и транспортных коммуникациях, отработке приемов боевого обеспечения (маскировки, выживания в неблагоприятных природных условиях и т. д.). Учили тому, как наиболее эффективно применять штатные минновзрывные средства, как самостоятельно изготовлять их из подручных материалов. Если заброска планировалась с помощью парашютов, то каждый член группы совершал от одного до трех учебных прыжков, не говоря уже о прохождении курса наземной подготовки. Все группы с осени 42 года снабжались радиостанциями типа «Северок». Увеличение продолжительности подготовки, повышение ее качества, обеспечение радиосвязью - все это привело к росту эффективности действий РДФ и снижению потерь. Если в первый год войны погибал каждый второй диверсант, то в 43 году - один из 20.

РДФ не имели постоянного состава и насчитывали от 5 до 20 человек. Командир назначался, как правило, из офицеров. Среди членов группы обязательно были радист, минер-подрывник, переводчик, в больших формированиях - санинструктор либо врач. Вооружение отличалось разнообразием систем, но преобладало автоматическое оружие (автоматы, ручные пулеметы), имелся большой запас ручных гранат. Эти огневые средства не стесняли маневра, отвечали требованиям скоротечного ближнего боя, обеспечивали высокую огневую мощь небольших подразделений. В более крупных отрядах (как правило, в партизанских) на вооружении состояли станковые пулеметы, противотанковые ружья, минометы, иногда даже легкие артиллерийские орудия. Восполнение потерь оружия и расхода боеприпасов осуществлялось за счет поставок по воздуху, путем сбора в местах прошедших боев, в ходе нападений на склады, мелкие гарнизоны и небольшие подразделения противника, в отдельных случаях - из ранее подготовленных тайников.

В целом обеспечение стрелковым оружием и боеприпасами являлось менее актуальной задачей, чем снабжение РДФ взрывчатыми веществами и средствами взрывания. А они наиболее ценились, так как, во-первых, позволяли вести борьбу с врагом, не вступая с ним в непосредственное боевое соприкосновение, во-вторых, причиняли ему максимальный ущерб. Именно хроническая недостача таких средств больше, чем что бы то ни было другое, сказывалась на эффективности действий РДФ в течение второго года войны.

Для переброски за линию фронта использовались наземный, воздушный и водный пути. Наземным путем РДФ скрытно выводили во вражеский тыл войсковые разведчики, используя для этого участки труднопроходимой местности, проходы в минных полях и т. д. При отсутствии четко обозначенных позиций (подвижная линия фронта) применялись транспортные средства: танки, автомобили, мотоциклы (особенно трофейные), лошади. Часто группы оставались после отхода советских войск на заранее подготовленных базах.

Переброска по воздуху осуществлялась на самолетах транспортной и вспомогательной авиации в ночное время, с последующим десантированием на парашютах или посадочным способом на партизанских аэродромах. Водный путь чаще всего использовали РДФ флота. Они применяли с этой целью быстроходные военные катера (торпедные, сторожевые), подводные лодки, бывшие гражданские суда (сейнеры, мотоботы). На больших реках и озерах в ход шли надувные резиновые лодки, плоты, иногда - легководолазные костюмы, позволявшие идти по дну.

Тактика действий РДФ на вражеской территории отличалась большим разнообразием. Способы действий разделялись на две основные группы: те, при которых поставленные задачи решали посредством боевого соприкосновения с противником (засады, налеты) и те, которые позволяли избегать прямых столкновений (диверсии). Комбинированным способом были рейды.

Засада представляла собой такой способ действий, при котором РДФ скрытно располагалось возле вражеских коммуникаций, выжидало подхода противника, а затем внезапно наносило ему удар. Целью засады чаше всего являлся захват пленных, документации, образцов вооружения и боевой техники, предметов материальнотехнического обеспечения, продовольствия.

Налет - это внезапный удар по стационарным либо малоподвижным объектам. Осуществлялся в тех же целях, что и засада, плюс освобождение из плена захваченных врагом партизан, красноармейцев, подпольщиков. Еще одной целью налета нередко являлось отвлечение внимания и людских ресурсов противника от операций, проводимых в других районах.

Диверсии проводились в основном на коммуникациях (мосты, железные дороги). Этому способствовал ряд важных факторов: 1) срыв воинских перевозок представлял наиболее эффективную помощь Красной Армии; 2) диверсии подобного рода требовали минимума людей и средств; 3) огромная протяженность дорог облегчала выбор мест для проведения диверсий, затрудняла контрразведывательные мероприятия противника; 4) диверсии на путях сообщения отвлекали значительные силы врага для их охраны; 5) слабая защищенность вражеских войск во время движения в железнодорожных составах позволяла уничтожать их почти без потерь в своих силах.

Рейдовые действия РДФ сочетали засады, налеты, диверсии и агитационную работу в ходе передвижения в тылу противника. В рейдах диверсанты передвигались чаще всего пешком (зимой - на лыжах). В отдельных случаях удавалось использовать транспортные средства, захваченные у противника (автомобили, мотоциклы, гужевой транспорт).

Наиболее характерными для первого года войны были рейды небольших групп, происходившие на ограниченной территории. Например, рейдовая группа, созданная разведотделом Северо-Западного фронта из студентов и преподавателей Ленинградского института физкультуры (численность - 22 человека), действовала исключительно в Ленинградской области. К апрелю 1942 года она провела 24 боевых операции, в ходе которых пустила под откос 23 эшелона, вывела из строя 2 самолета, 18 танков, 844 легковых и 143 грузовых автомобиля, захватила 7 пушек, 97 пулеметов, 800 винтовок, и передала их партизанам. Оккупанты присвоили этой группе кодовое наименование «Черная смерть» - факт, говорящий сам за себя!

К концу 1942 года против РДФ и партизан в немецком тылу действовали уже 140 специально выделенных армейских батальонов, что равнозначно примерно 10 дивизиям полного состава.

К весне-лету 1942 года назрела необходимость реорганизации РДФ, действовавших в тылу врага. Дело в том, что большинство из них быстро пополнялось за счет патриотически настроенного населения и военнослужащих, оказавшихся в окружении. Некоторые формирования в результате притока добровольцев увеличили свою численность до нескольких тысяч человек. Материально-техническое обеспечение столь крупных формирований разведотделами фронтов становилось невозможным из-за огромных потребностей. РДФ обросли хозяйственными подразделениями, обозами, в значительной мере потеряли управляемость и маневренность. Места их дислокации все чаще подвергались нападениям карателей.

Новым типом организации РДФ стало разведывательно-диверсионное соединение, состоявшее из нескольких отдельных отрядов. Каждый отряд базировался в определенном районе, имел свой собственный штаб и соответствующие службы. Но все отряды подчинялись штабу и командиру, находящимся при одном из них. Это позволило повысить скрытность базирования РДФ, снизить вероятность уничтожения их одним ударом, улучшить взаимодействие во время проведения тех или иных боевых операций.

Был также найден способ более эффективного использования партизанских отрядов, подчиненных ЦШПД, в интересах военной разведки. Он сводился к тому, что в отряды, действующие в тех районах, где РУ не имело своих штатных РДФ, перебрасывались группы, организационно не входившие в состав отрядов, но использовавшие партизанских связных, разведку, материально-техническую базу. Партизаны детально знали оперативную обстановку в зоне действий, имели многочисленных помощников в окрестных населенных пунктах, располагали довольно значительными запасами боеприпасов и продовольствия, что существенно расширяло возможности армейских разведчиков и диверсантов. В некоторых отрядах удалось даже наладить собственное производство взрывчатых веществ и средств взрывания.

Существенно улучшилась подготовка квалифицированных кадров

разведчиков-диверсантов. Во-первых, на базе Высшей школы генерального штаба РККА в 1943 г. открылись Центральные курсы, ежемесячно выпускавшие по 500 человек, прошедших интенсивную подготовку в области разведывательно-диверсионной деятельности. Во-вторых, РУ создало специальную группу для подготовки командного звена разведывательно-диверсионных органов. Выпускники этой спецгруппы направлялись в разведотделы штабов фронтов с целью квалифицированного руководства диверсионной работой на уровне фронта-армии. В-третьих, приказом наркомата обороны были учреждены школы по подготовке разведчиков-диверсантов в составе каждого из фронтов.

Все перечисленные (и некоторые другие) мероприятия способствовали дальнейшему повышению эффективности разведывательно-диверсионной работы РУ, снижению потерь личного состава РДФ.

С выходом Красной Армии на территорию Польши, Румынии, Венгрии, Словакии, а затем и Германии, способы действий РДФ претерпели существенные изменения. Раньше их главной целью были диверсии, дезорганизующие воинские перевозки. Такие диверсии встречали понимание и поддержку среди местного населения оккупированной части страны. За пределами бывшей государственной границы на поддержку подобных действий рассчитывать уже не приходилось. Наоборот, они получили бы отпор. Кроме того, в странах с более развитой сетью железных и шоссейных дорог, чем в Белоруссии и на Украине, диверсии на коммуникациях принесли бы значительно меньший эффект. Поэтому здесь на первый план выдвинулись чисто разведывательные задачи, а также удары по штабам, узлам связи, складам боеприпасов, горючего, вооружения.

На немецкой земле условия, в которых пришлось действовать РДФ, оказались наиболее сложными. Местное население крайне враждебно относилось к разведчикам-диверсантам. Населенные пункты (деревни, хутора, фермы, небольшие городки) располагались недалеко друг от друга, в них была создана четкая система дежурства и патрулирования силами местной полиции и ополчения, функционировала надежная телефонная связь. Развитая инфраструктура обеспечивала быструю переброску армейских частей из ближайших гарнизонов. Отсутствие сколько-нибудь крупных лесных массивов лишало разведчиков укрытия. Партизанское движение, антифашистское подполье практически отсутствовало, так что ни какую помощь за линией фронта рассчитывать не приходилось.

Возникли большие трудности с обеспечением РДФ легализационными документами, гражданской и военной экипировкой, валютой, с комплектованием их людьми, свободно владеющими немецким и другими языками, знающими особенности местных условий, быта, нравов. Указанные недостатки существенно снижали боеспособность РДФ, демаскировали их перед местными жителями, ограничивали сроки пребывания в тылу противника. Поэтому снова значительно возросли потери личного состава. Они стали такими же, какими были в начальный период войны: один боец на каждые два-три члена РДФ.

На завершающем этапе войны, после завоевания господства в воздухе, основным способом заброски диверсантов во вражеский тыл стал парашют. Теоретически, воздушное десантирование позволяло значительно быстрее доставлять группы в заданные районы, чем по земле пешком; существенно экономить их силы; избегать неоправданных потерь; обеспечивать необходимыми средствами для более продолжительных действий за линией фронта. Но, к сожалению, низкий уровень подготовки летного состава вспомогательной авиации и неправильный выбор районов десантирования вели к тому, что эти преимущества во многих случаях оставались лишь в документах штабистов. Например, ДРГ «Стальной» весной 1944 года была выброшена над немецким аэродромом и расстреляна зенитчиками еще в воздухе; ДРГ «Рул» летом 1944 г. десантировалась над расположением вражеской воинской части и в полном составе попала в плен; ДРГ «Одессит» осенью 1944 г. была сброшена на большое озеро и все разведчики утонули.

Тем не менее, хорошо подготовленные разведчики, имевшие опыт действий на своей территории, успешно решали поставленные перед ними задачи и в такой обстановке. Например, ДРГ «Джек» (командир - капитан П. Крылатых) была выброшена на парашютах в июле 1944 г. в Восточной Пруссии для разведки движения войск по железной дороге Тильзит - Кенигсберг. При десантировании оказался утерянным груз с резервным запасом продовольствия, боеприпасов, аккумуляторных батарей к радиостанции. Выброс группы не удалось скрыть, ее преследовало все местное ополчение плюс пехотный полк. За 4 месяца действий группа выдержала 14 облав. В отдельные дни разведчикам приходилось до 20 раз с боем прорываться сквозь кольцо окружения. Погибла половина людей, но задача была выполнена полностью. В Центр ушло около 50 донесений, содержавших ценную информацию. Пройдя во вражеском тылу более 500 км, в начале декабря группа вышла к своим частям на территории Польши.

Помимо Разведывательного управления генерального штаба РККА, диверсионные группы в тыл противника забрасывало 4-е управление НКВД. Главным учебным центром по подготовке этих групп был ОМСБОН - Отдельный мотострелковый батальон особого назначения.

Уже в первые дни войны - 27 июня, была сформирована Особая группа НКВД СССР для подготовки и заброски в тыл противника разведывательно-диверсионных групп из числа оперативных сотрудников и завербованных лиц. Спустя 4 месяца эту группу увеличили до батальона, в связи с тем, что ее ряды пополнили бойцы и командиры пограничных и внутренних войск, а также многочисленные студенты институтов и техникумов физкультуры.

Всего за годы войны на базе ОМСБОН было подготовлено 212 спецотрядов и групп, общей численностью 7316 человек. Из них погибли и пропали без вести более 600 человек, причем эти жертвы далеко не всегда были оправданы. Например, в январе 1942 г. командующий 10-й армией генерал-лейтенант Ф. Голиков загубил несколько отрядов, предназначенных для заброски в прифронтовую полосу, направив их на передовые позиции сражаться как обычных пехотинцев. Генералу даже не пришло в голову, что действия этих отрядов по другую сторону фронта принесли бы несоизмеримо больше пользы для его армии.

Надо отметить, что во многих случаях трудно провести грань между теми партизанскими отрядами, которые возникли на базе армейских ДРГ и теми, что формировались вокруг групп НКВД. Тем более, что практически в каждом партизанском отряде, поддерживавшим связь с Центральным штабом партизанского движения, обязательно имелся уполномоченный НКВД, отвечавший за контрразведку.

Как бы там ни было, к лету 1943 г. устойчивую радиосвязь с ЦШПД имели партизанские отряды общей численностью свыше 120 тысяч человек. Они действовали в Белоруссии, на Украине, в Орловской и Брянской областях России, на северо-западе СССР. Это была большая сила. Несмотря на совершенно неправильное использование партизанских отрядов в войне (основная ставка была сделана на так называемую «рельсовую войну» вместо разрушения мостов и крушения поездов), они принесли значительный ущерб немцам в живой силе и отвлекли на себя значительную часть их армейских соединений - около 1 миллиона человек.

История диверсий

Первоначально «диверсией» назывались военные операции, производимые незначительными силами для дезориентации противника, отвлечения его внимания и сил с главного направления. Пример такого рода диверсии - рейд атамана Платова во время Бородинской битвы .

Термин изменил своё значение с появлением бризантных взрывчатых веществ (таких как динамит), что позволяло небольшим группам осуществлять в тылу неприятеля эффективную деятельность. С помощью этих средств во время франко-прусской войны французы в январе 1871 года взорвали ряд мостов в тылу германских войск, осаждавших Париж , в результате чего железнодорожное сообщение в этом районе прервалось на 15 дней. Эффективно применяли диверсии на железнодорожном транспорте и других объектах противника буры в англо-бурской войне - .

Диверсии в ХХ-XXI веках

Диверсии в Первой мировой войне

Дальнейшее развитие диверсия как способ вооружённой борьбы получила в Первой мировой войне .

Диверсии в межвоенный период

Диверсии во Второй мировой войне

Особенно широкий размах получили диверсии во Второй мировой войне . В ряде воюющих стран создавались специально подготовленные войсковые диверсионные подразделения. В английской и американской армиях совершение диверсий возлагалось на диверсионно-разведывательные отряды «командос» . Специальные диверсионные подразделения различных наименований имелись и в немецкой армии. В итальянских военно-морских силах имелись специально обученные пловцы, которые совершали диверсии путём прикрепления мин к днищам кораблей противника. Известным командиром итальянских диверсионных сил был Юнио Валерио Боргезе .

Диверсии в Великой Отечественной войне

Диверсии в международном праве

В армиях многих государств для проведения диверсий созданы специальные части - войска специального назначения . Диверсии в ходе военных действий планируется проводить небольшими группами хорошо обученных кадровых офицеров под легальным либо нелегальным прикрытием.

Законность или незаконность применения диверсий в отношении противника зависит от:

• той категории лиц, которая их совершает
• объекта диверсий
• используемых средств и методов

Совершать диверсионные акты могут только комбатанты (то есть специально обученные и оснащенные подразделения регулярных вооруженных сил - бойцы диверсионно-десантных отрядов, участники движений сопротивления). Лица, не имеющие статуса комбатантов, не имеют право на законное осуществление диверсионных актов.

Целью диверсионных актов должна являться материальная инфраструктура противника, то есть военные объекты. Диверсии в отношении противника являются законным действием, если соблюдаются нормы права, относящиеся к выбору целей, методов и средств .

Диверсии в художественной литературе

• Из художественной литературы особого внимания (благодаря изобилию технических деталей проведения профессиональных диверсий) достойны книги Черкасова («Ночь над Сербией», «Балканский тигр» и т. д.).
• Самым известным в литературе диверсантом является Джеймс Бонд .

Художественные произведения

• «Тарантул» - книга В. Ардаматского

См. также

Литература

• // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 4 т. - СПб. , 1907-1909.
• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Диверсия" в других словарях:

диверсия - и, ж. diversion f., > нем. Diversion. 1. воен. Маневр, имеющий целью отвлечь внимание противника и разделить его силы. Сл. 18. Диверсия. Совращение, отвращение, отвлечение; действие, которым отвращают что нибудь, делают расстройку неприятелю в … Исторический словарь галлицизмов русского языка

- (ново лат., от лат. divertere отделять). 1) военный маневр, предпринимаемый отдельно, вдали от главного театра войны, с целью отвлечь, разъединить неприятельские силы. 2) отвлечение внимания, мыслей. Словарь иностранных слов, вошедших в состав… … Словарь иностранных слов русского языка

Саботаж; вредительство, акция, акт, разрушение Словарь русских синонимов. диверсия сущ., кол во синонимов: 4 акт (21) акция … Словарь синонимов

диверсия - ДИВЕРСИЯ, акт, акция, вредительство … Словарь-тезаурус синонимов русской речи

- (от лат. diversio отклонение, отвлечение) преступление против безопасности государства, предусмотренное ст. 281 УК. РФ; взрыв, поджог или иные действия, направленные на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения … Юридический словарь

- (от лат. diversio отклонение отвлечение), разрушение или повреждение путем взрыва, поджога или иным способом различных объектов с целью нанесения ущерба враждебной стороне … Большой Энциклопедический словарь

ДИВЕРСИЯ, диверсии, жен. (франц. diversion) (книжн.). Военная операция, производимая вне главного театра военных действий для отвлечения сил противника (воен.). || перен. Прием для отвлечения внимания противной стороны. Толковый словарь Ушакова.… … Толковый словарь Ушакова

Разведывательно-диверсионная деятельность

Разведка превыше всего

Разведка в тылу противника, по сравнению с армейской разведкой, имела ряд существенных особенностей в силу специфики условий деятельности на оккупированной территории и ставившихся перед ней задач.

Одной из главных особенностей была теснейшая связь между войсковой и агентурной разведкой, вытекающая из основного условия борьбы на оккупированной территории, а именно: тесной связи партизан с населением, активная поддержка им партизанских отрядов.

Разведывательная деятельность органов госбезопасности на оккупированной территории состояла из целенаправленного и своевременного сбора, обработки и передачи соответствующим органам информации военного, политического и экономического характера.

В большинстве своем разведка велась с позиций партизанских формирований. Разведорганы партизанских сил включали в себя следующие составные части: разведаппарат, войсковую и агентурную разведку, связных, средства радиосвязи и авиасвязи.

Разведаппарат занимался постановкой задач перед разведчиками, обработкой, анализом и обобщением полученных от них сведений о враге и передачей их командованию партизанских сил или в штабы советских войск.

Однако главным в системе разведывательной деятельности было первичное получение сведений о противнике путем ведения непрерывной, массовой, всесторонней войсковой и агентурной разведки.

Войсковую разведку проводили разведывательные подразделения (отделения, взводы, роты и даже отряды), предназначенные для получения данных о враге путем захвата пленных, различных документов, образцов военной техники, а также посредством наблюдения и опроса местного населения.

Агентурная разведка велась с помощью агентов, которые внедрялись в различные органы, организации и учреждения противника, воинские формирования, на предприятия и транспорт. Непосредственную работу с агентурой вели в большинстве своем сотрудники органов государственной безопасности.

Как правило, данные агентурной и войсковой разведки дополняли друг друга и позволяли перепроверять их. С помощью связных, средств радио - и авиасвязи можно было быстро передавать полученные сведения и ставить новые задачи перед разведчиками.

Партизанам и их разведке приходилось ежедневно бороться с многочисленными разведывательными, контрразведывательными и карательными органами противника, которые были хорошо оснащены и укомплектованы, имели большой опыт, опирались на развитую сеть гарнизонов, применяли любые, часто самые бесчеловечные средства для достижения своей цели.

Разведка партизан имела ряд существенных недостатков в своей деятельности. Она работала главным образом в интересах обеспечения боевых действий партизанских сил. Подавляющее большинство разведорганов еще недостаточно вело разведку для нужд Красной Армии. В частности, ЦШПД отмечал, что белорусские партизаны успешно выясняли дислокацию войск противника, однако их численность давали сугубо ориентировочно, а установлением нумерации частей почти не занимались, вследствие чего их сведения в значительной степени обесценивались.

Центральным органом разведки партизанских сил был разведывательный отдел ЦШПД, который оказывал всестороннюю помощь республиканским и областным штабам партизанского движения. Заместители начальника разведотдела ЦШПД неоднократно выезжали в республиканские штабы, в том числе дважды в БШПД - в сентябре и в ноябре 1943 года - для практической помощи в организации и руководстве разведкой партизан. Было проведено в ЦШПД пятидневное совещание-инструктаж всех начальников разведывательных отделов подчиненных штабов по вопросам улучшения деятельности разведки, заслушаны доклады о проделанной работе, детально обсуждена деятельность в области проведения разведки подчиненными им партизанскими формированиями и коллективно выработаны основные направления по разведывательной работе на будущее.

Разведотделы штабов партизанского движения по мере возможности проводили работу по обобщению опыта ведения партизанской разведки, выясняли ее сильные и слабые стороны, методы борьбы вражеской контрразведки и давали рекомендации на этой основе для улучшения деятельности партизанских разведорганов. С этой целью проводились беседы с партизанами, в основном из районов, освобожденных Красной Армией, обрабатывались имеющиеся материалы боевых операций партизанских бригад и отрядов и детально разбирались отчеты соединившихся с Красной Армией партизанских формирований.

Разведотделы штабов партизанского движения располагали многочисленными источниками обширной развединформации. Это были: радиограммы партизанских соединений бригад и отдельно действовавших отрядов; разведывательные сводки соединений и бригад; разведдонесения отрядов и отдельных разведчиков, которые передавались при помощи авиации и были нерегулярными; разведывательные сводки и отдельные донесения оперативных групп ШПД на фронтах; допрос пленных, вывезенных авиацией в советский тыл или переведенных партизанами через линию фронта; опрос руководящих партийных работников и партизанских командиров, вызванных из тыла противника.

Главным разведывательно-информационным документом штабов партизанского движения являлись разведывательные сводки, в которых находили отражение все важные и проверенные поступившие сведения. Выпускались такие сводки регулярно, в 1943 году один раз в 4–5 дней, в 1944 году в связи с увеличением объема поступившей развединформации - один раз в 3 дня.

Но разведотделы штабов партизанского движения, как правило, полностью не могли руководить разведывательной деятельностью партизан, обеспечивающей их повседневные боевые операции. Это объяснялось недостаточно развитой системой связи, сложностью и быстротой изменения боевой обстановки, которую только на месте могли определить со всей полнотой разведорганы партизанских сил. В основном разведотделы занимались вопросами разведки в помощь Красной Армии и улучшением организации разведорганов партизанских сил.

Самой острой проблемой организации партизанской разведки был вопрос укомплектования кадрами разведаппарата бригад и отрядов. Так, только разведотдел Белорусского штаба партизанского движения определял общую потребность в руководящих кадрах разведчиков в две тысячи человек. Это означало, что в каждой партизанской бригаде и в каждом отряде должны были быть начальник оперативной разведки, командир войсковой разведки, руководитель особого отдела. Организационное построение первичных партизанских разведорганов в кадровом отношении сложилось следующим образом: в 10 областных разведорганах и в 213 партизанских бригадах успешно работали 271 человек, а в 1255 партизанских отрядах - 927 человек.

Как правило, в партизанском формировании организовывал разведку и руководил ею заместитель командира по разведке. Для осуществления постоянного руководства и направления разведдеятельности при заместителе командира по разведке создавался рабочий аппарат в количестве 2–7 человек, в зависимости от величины отряда. Заместителями командиров по разведке и их помощниками рекомендовалось назначать людей, имеющих опыт такой работы. Предпочтение отдавалось офицерам НКВД и ГРУ.

Для наиболее успешного выполнения партизанскими отрядами задач по разведке в каждом партизанском отряде рекомендовалось формировать отдельный усиленный взвод разведчиков из 30–50 человек, а также отделение наблюдателей из 10–12 человек. Руководство и оперативное использование взвода разведки и наблюдателей возлагалось на заместителя командира отряда по разведке.

Преодоление объективных трудностей привело к тому, что в каждом партизанском формировании для обеспечения разведывательной работы пришлось сосредоточить все функции в руках одного человека и, в зависимости от понимания им и командованием стоящих задач, акцент делался на ту или иную сторону этой работы. В некоторых партизанских бригадах были только начальники особых отделов и их уполномоченные в отрядах; в других - заместители командиров по оперативной или войсковой разведке; в третьих - начальники особых отделов, занимающиеся только агентурной разведкой, и заместители командиров, руководящие исключительно войсковой разведкой. Наибольшее распространение получила такая форма организации, когда командир взвода или роты войсковой разведки подчинялся начальнику штаба отряда или бригады, а заместитель командира по разведке занимался только агентурной разведкой.

Непосредственное руководство деятельностью разведаппарата партизанских бригад, полков и отрядов в масштабе областей осуществляли областные оперативно-разведывательные группы при подпольных обкомах. В зависимости от условий, в которых действовали партизанские силы в той или иной области, по-разному складывались и центральный областной разведорган и его организация. Например, в Белоруссии можно выделить три типа территориальных организаций областных разведорганов, различавшихся по структуре и количественному составу.

К первому типу относился Особый отдел Минского областного партизанского соединения. Он состоял из 4 человек, каждый из которых руководил разведывательной работой в определенной зоне. Им подчинялись разведорганы 21 бригады. Главный упор делался на разведаппарат партизанских формирований, координацию их деятельности, повышение квалификации командиров разведки партизан. Возглавлял Особый отдел майор танковых войск С. С. Жуков. Его заместителем был A. M. Жуковский, до перехода в Особый отдел - комиссар партизанского отряда им. Гастелло. Остальные - П. Г. Мельников и Н. Х. Бондаренко являлись работниками органов государственной безопасности.

Ко второму типу следует отнести Особый отдел Могилевского областного партизанского соединения. Он состоял из 2 сотрудников органов государственной безопасности И. М. Стельмаха и И. А. Лебедева, заброшенных для организации партизанского движения еще в июле 1941 года. Они не делили область на зоны, а вместе или в одиночку контролировали и направляли работу разведки, сосредоточенной в военно-оперативных группах при подпольных райкомах партии. В их распоряжении была разведывательная группа из 10 человек для перепроверки полученных сведений и выполнения особо сложных задач. В ее состав входили 4 оперативных работника, 5 партизан-автоматчиков и медсестра.

К третьему типу можно отнести Особый отдел Белостокского областного партизанского соединения, созданного осенью 1943 года. Оно было относительно немногочисленным - всего 5 бригад. Разведывательная работа сосредоточивалась в Особом отделе соединения, который насчитывал 20 человек и возглавлялся сотрудником органов государственной безопасности И. А. Петриченко. В Особый отдел входило 4 чекиста, 8 офицеров Красной Армии, 8 представителей местного гражданского населения. Сосредоточение большинства разведсил в одном центре, как показала практика, позволило успешно решать сложные задачи, стоявшие перед Белостокским соединением.

Сравнивая эффективность разведорганов трех типов, следует отметить, что все они были действенны в конкретных условиях партизанской борьбы.

Одним из важных направлений в организации разведки партизан и повышении ее эффективности явилось совершенствование и распространение системы планирования, что позволило разведорганам проводить работу более целеустремленно, углублять и расширять свою деятельность.

План разведотдела включал в себя следующие задачи: непрерывно вести разведку основных железнодорожных и шоссейных коммуникаций с целью установления наличия войск противника, их силу, состав и нумерацию, количество и характер производимых перевозок, местонахождение важных военных объектов, линий оборонительных укреплений и их характер; осуществлять подготовку необходимого количества разведчиков для вновь формируемых партизанских отрядов и групп; создавать новые резидентуры.

Имелись и недостатки в планировании разведывательной работы. Например, в докладе «О состоянии разведывательной службы в объединенных партизанских бригадах т. Емлютина на 25.12.42 г.» указывалось на отсутствие единого руководства, планирования разведывательной работы и стихийность руководства разведкой со стороны заместителей командиров партизанских бригад.

Проведение совещаний, семинаров, инструктажей работников разведаппарата и руководителей партизанских сил оказали определенное положительное влияние на деятельность всех партизанских разведорганов, позволили уменьшить число ошибок, улучшить качество развединформации о враге.

Необходимым условием успешной разведывательной деятельности партизан было наличие развитой и устойчивой системы связи, которая должна была обеспечить быструю и полную доставку полученной и обработанной информации. Для передачи разведывательных данных партизан широко использовались радиосвязь и авиация.

По данным ЦШПД, только в партизанских формированиях Белоруссии к 1 января 1944 года действовало 123 радиостанции. Однако интересы получения максимального количества сведений для нужд советских войск диктовали необходимость резкого увеличения числа радиостанций в тылу врага. Поэтому шла их интенсивная заброска вместе с радистами. К июню 1944 года число радиостанций в республике возросло до 188.

Широкое применение радиосвязи позволило значительно ускорить и повысить надежность передачи разведданных о противнике за линию фронта. О большом значении переданных партизанской разведкой сведений для штабов советских войск писал генерал-майор И. Н. Артемьев, в годы войны начальник отдела связи ЦШПД: «…они имели возможность связаться с любым отрядом, обеспечивали Военный Совет точной информацией о положении в тылу врага в полосе наступления армии. Эта информация использовалась при разработке и проведении армейской наступательной операции».

Однако связь через рации проходила со значительными трудностями ввиду плохой слышимости абонента. Сложности были и с питанием для раций. Небрежно спрятанные радистами в земле батареи зачастую выходили из строя, в результате разведорганы партизанских отрядов попадали в довольно затруднительное положение.

Значительную часть добытых документов врага, отчетов и донесений сотрудников партизанского разведаппарата, десятки наиболее ценных пленных отправляли на Большую землю с аэродромов, расположенных в партизанских зонах. Для выброски грузов и людей использовались также площадки, на которые высаживались подготовленные штабами партизанского движения разведчики и разведгруппы, доставлялись инструкции по ведению разведки и ряд письменных заданий.

Войсковую разведку вели партизанские силы - отдельно действующие отряды; отряды, входящие в состав бригад; штабы бригад, зональных и областных соединений. Партизанское командование не жалело ни сил, ни средств, ни времени для оптимальной постановки войсковой разведки.

Вся войсковая разведка сосредоточивалась во взводах при отрядах, а штаб бригады ограничивался только раздачей заданий и обработкой поступивших материалов. В бригаде создавался специальный разведывательный отряд, который обеспечивал информацией штаб бригады и все отряды. При отрядах были отделения, а при штабах бригад - хорошо вооруженные роты, которые взаимно дополняли друг друга. При штабе бригады была небольшая разведывательная группа, а в отрядах - взводы войсковой разведки, что давало возможность штабу бригады контролировать и перепроверять сведения, полученные из отрядов, и выполнять отдельные специальные задания по разведке.

В зависимости от конкретной боевой обстановки даже внутри одного партизанского соединения могли существовать одновременно несколько типов организации войсковой разведки, хотя необходимо отметить ряд общих черт, характерных почти для всех партизанских сил. Это - обязательное наличие при областных и зональных штабах партизанских соединений нескольких разведывательных взводов, используемых только по указаниям областных разведорганов. Отряды вели ближнюю (15–20 км) войсковую разведку, а подразделения войсковой разведки штабов бригад - дальнюю (50–100 км). Наблюдалась тенденция к росту численности и количества подразделений войсковой разведки. Отделения в отрядах превращались во взводы, взводы в бригадах - в роты или даже в отряды.

В войсковую разведку, как правило, подбирались люди смелые, решительные, хорошо знавшие местность и имевшие в зоне действия партизанского формирования родственные или дружеские связи с местным гражданским населением. Не случайно в войсковой разведке, являющейся частью партизанских сил, на территории БССР, белорусы составляли 71,2 процента. Данные принципы подбора позволяли войсковой разведке партизан быть гибкой, хорошо осведомленной, выдерживать большие нагрузки.

В зависимости от объектов боевого воздействия партизанских сил менялись и задачи войсковой разведки. При подготовке разгрома фашистского гарнизона она готовила данные об его численном составе, вооружении, системе обороны, охране гарнизона (места расположения постов и застав, караульного помещения); о системе связи и транспортных коммуникаций гарнизонов противника с окружающими гарнизонами; проводила подбор мест для уничтожения проводной связи и выведения из строя радиоузла; определяла расположение групп прикрытия и выгодные места подхода и отхода для ударных групп; вела вербовку солдат и офицеров гарнизона через связных, путем личных встреч и распространения советской литературы, чтобы значительно ослабить оборонную мощь гарнизона.

При движении частей противника к партизанской зоне войсковая разведка узнавала направление движения гитлеровцев, их численность, вооружение и цель и немедленно докладывала об этом командованию партизанской бригады или отдельно действующего отряда; затем она заходила с головы колонны фашистов и открывала неожиданный и организованный огонь, чтобы задержать или уменьшить скорость передвижения противника - эта операция производилась несколько раз до подхода основных сил партизан.

При планировании диверсий на железных и автогужевых дорогах войсковая разведка выясняла численный состав, вооружение и системы обороны сил охраны намеченных к диверсиям объектов; места и способы патрулирования по транспортным магистралям; наилучшие места подхода и отхода диверсионных групп к объекту; график передвижения эшелонов, автоколонн, обозов, пеших колонн.

На случай блокировки партизанской зоны войсковая разведка давала сведения о силе оккупантов, проходила в тыл карателей и вела постоянный контроль дорог и деревень, чтобы выяснить возможность подхода подкреплений и концентрацию врага на том или ином участке обороны партизанских формирований, минировала дороги, нападала на штабы.

Однако не всегда штабами отрядов этому виду разведки уделялось достаточно внимания. Часто не осуществлялся основной принцип разведки - непрерывность. Штабы отрядов пренебрежительно относились к организации наблюдения за противником.

С укрупнением партизанских соединений, появлением бригад ведение войсковой разведки значительно улучшилось. Каждая бригада имела определенные полосы и ответственные направления для ведения войсковой разведки, поэтому развединформация представлялась в высшие органы гораздо организованнее.

Но одна войсковая разведка не могла обеспечить выполнение всего комплекса больших и сложных разведывательных задач, стоящих перед партизанами. Крайне необходима была агентурная разведка, которая могла в определенной степени удовлетворить запросы командования советских войск и получить информацию о силах противника против партизан и поддерживающего их населения, дополняя таким образом данные войсковой разведки. Этот вид партизанской разведки был более сложен и труден, так как партизанским агентам приходилось почти всегда работать на контролируемой гитлеровцами территории, часто под личиной изменника Родины, от которого отворачивались все честные люди. За агентами в первую очередь охотились различные фашистские, разведывательные, контрразведывательные и карательные службы, понимая большую ценность передаваемой информации.

Именно органы государственной безопасности могли в полной мере помочь партизанским формированиям кадрами - специалистами, имеющими опыт работы с агентурой.

Учитывая все трудности, связанные с активным противодействием оккупантов, относительно небольшой подготовкой своих разведчиков, разнообразием поставленных задач, агентурная разведка партизан могла успешно функционировать лишь при наличии широкой агентурной сети на оккупированной территории.

С введением при каждой партизанской бригаде должностей заместителей командиров по разведке, созданием разведывательных отделений при штабах бригад был положен конец существовавшей неразберихе в организации и руководстве агентурной разведкой.

Основой для улучшения ведения агентурной разведки явился приказ № 00189 от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения», подписанный И. В. Сталиным. Он дал точные указания о создании партизанами в тылу противника мощной агентурной разведки, внедрении ее во все органы фашистского управления, созданного ими на оккупированной территории, а также насаждении агентуры на всех предприятиях и коммуникациях противника.

19 апреля 1943 года И. В. Сталин отдал приказ «Об улучшении разведработы в партизанских отрядах», в котором требовалось коренным образом усилить разведку в интересах Красной Армии. На должности заместителей командиров партизанских формирований по разведке должны были назначаться квалифицированные специалисты, прошедшие курс обучения в советском тылу. Предписывалось привлекать к партизанской разведке специалистов, имевших опыт работы с агентурой. Большое внимание уделялось совершенствованию агентурной разведки. В связи с тем, что в городах находилась основная масса штабов вражеских войск, в приказе ставилась задача внедрить агентуру партизан во все без исключения населенные пункты, распространить ее на всю захваченную врагом территорию.

Далее рекомендовались способы партизанской разведки: тщательный отбор людей, которые могли вести скрытную разведывательную работу, посылка их в местные учреждения, созданные фашистами, на заводы, железнодорожные станции, узлы связи, аэродромы и склады, в разведывательные и контрразведывательные органы захватчиков и их школы, а также во все другие управления, обслуживающие вермахт или оккупационную администрацию; установление непрерывного наблюдения специально выделенными партизанами в наиболее удобных местах для выявления передвижения войск и техники; насаждение разведывательной сети среди железнодорожных рабочих для более точного учета перевозок; захват пленных у гарнизонов, железнодорожных станций, на шоссейных дорогах и тщательный их допрос с целью установления номера части, ее вооружения и направления движения; внимательное отношение к разговорам вражеских солдат и офицеров. Указывалось, что партизанские отряды и бригады должны всюду стремиться иметь своих разведчиков, причем не только там, где это легче осуществить.

Выполняя этот приказ, разведорганы партизанских формирований значительно усилили свою деятельность. Только в Белоруссии с апреля 1943 до мая 1944 года численность агентов партизанских формирований выросла с 2 до 18 тысяч человек.

Значительное внимание в данном документе уделялось вопросам прав и обязанностей заместителя командира партизанского отряда или бригады по разведке, являвшихся основным звеном партизанского разведаппарата. Отмечалось, что заместитель командира по разведке должен вести всю практическую работу с разведчиками, систематически совершенствовать способы разведки, заботиться о непрерывном расширении разведывательной работы и своевременном представлении информации в вышестоящие штабы. Эти должности должны были занимать люди, имевшие опыт разведывательной работы и прочные связи с местным населением. Обязательные условия при их подборе - тщательная проверка деловых и личных качеств, надежности, безусловной преданности Коммунистической партии. Заместитель командира по разведке обязан был подчиняться только руководящим органам партизанского движения, всю разведывательную работу вести самостоятельно и полученные сведения сообщать только по линии связи штабов партизанского движения. Обращалось внимание на необходимость безусловного и всемерного сотрудничества разведорганов партизан со спецгруппами госбезопасности и военной разведки.

Курирующий разведку заместитель начальника ЦШПД майор госбезопасности С. С. Бельченко с первых месяцев работы на этом посту самым серьезным образом взялся за повышение уровня и совершенствования агентурной разведки партизан.

Для оказания практической помощи партизанским отрядам и бригадам по созданию мощной агентурной разведки, налаживанию учета агентуры, разработке системы связи с ней и проведению продуманных комбинаций при непосредственном участии С. С. Бельченко в июле 1943 года был составлен план работы разведотдела.

Данный план требовал введения централизованного учета агентуры с составлением всех необходимых для этого документов.

Вербовка должна была оформляться с определенными формальностями. Вводился строгий учет агентуры. Как правило, от агента отбиралась подписка. Она имела стандартную форму: «Я… добровольно обязуюсь работать по заданиям командования партизанского отряда, все задания выполнять честно и о своей работе и ее методах никому не разглашать. Знаю, что за умышленное разглашение своей деятельности, как за предательство, я буду отвечать по законам военного времени, в чем и расписываюсь».

Все документы по агентуре после их надлежащего оформления должны были отправляться в штабы партизанского движения. Ввиду возможной утечки информации в отрядах запрещалось хранить подобные материалы. Только лично у заместителей командиров по разведке хранились закодированные списки агентуры.

Согласно инструктивным указаниям по оформлению и взятию на централизованный учет агентуры, дела на нее разведотделами штабов партизанского движения оформлялись в порядке последовательности.

В личном деле находились все документы, касающиеся агента, как то: материалы проверки и установочные данные с заполненной спецанкетой; рапорт с санкцией на вербовку; автобиография; подписка о работе в разведывательных органах (по инструкции должна отбираться в момент вербовки или несколько позже); справка оперработника о ходе вербовки с полным отражением в ней процесса вербовки; лист поощрений и награждений; характеристика выполненных поручений кандидата на вербовку.

В оперативном деле подшивались и хранились все приказы, распоряжения, схемы связей с агентом, его донесения и ценные сообщения, записанные оперработником. На донесениях и сообщениях делались отметки об использовании материала, а на приказах и распоряжениях агенту ставилась отметка об их исполнении.

Заполненные спецкарточки препровождались в разведотдел ЦШПД фельдсвязью. Пакет опечатывался тремя сургучовыми печатями, но не прошивался. Разведотдел по получении заполненных на агентов спецкарточек брал агентуру на централизованный учет и высылал в разведотдел штаба, приславшего карточки, обложки дел с присвоенным номером на каждого агента.

Следует отметить, что отношение к агентуре, в том числе и из вражеской среды, в 1943 году изменилось в лучшую сторону. Так, агентам, завербованным из числа лиц, находящихся на службе у оккупантов, выдавались удостоверения, в которых указывалось, что это лицо выполняло задания партизан. Это, по мнению оперативных работников, давало агентам уверенность в том, что после изгнания гитлеровцев они и их семьи не будут репрессированы советской властью.

Для успешного действия агентурной сети и обеспечения высокой продуктивности в ее работе требовалась тщательная конспирация. Для этого рекомендовалось придерживаться следующих правил: всю сеть агентуры должны знать только лица, допущенные к работе с ней; вербующий должен знать только тех агентов, которых завербовал лично сам; агенты не должны знать друг друга; личный состав партизанского отряда, в том числе и командный, не должен знать задач агентов-маршрутников и их маршрутов; связь с агентурой осуществлять строго конспиративно; материалы, касающиеся работы с агентурой, хранить в тайне, а при необходимости сжигать.

Работающие представители органов государственной безопасности в ЦШПД оказывали всестороннюю помощь республиканским и областным штабам партизанского движения. Значительную роль в дальнейшем усилении работы разведывательных отделов местных штабов партизанского движения сыграли ряд критических замечаний руководства - заместителя начальника ЦШПД майора госбезопасности С. С. Бельченко руководителям БШПД П. З. Калинину и И. П. Ганенко. В директивных указаниях от 1 сентября и 31 октября 1943 года, адресованных им заместителем начальника ЦШПД, обращалось внимание на недостаточно высокий уровень ведения агентурной разведки, на то, что передаваемые сведения не всегда были достаточно точны и полны, на редкую еще практику перепроверки и уточнения данных войсковой разведки агентурной и содержались рекомендации по преодолению имеющихся недостатков. Руководство БШПД учло сделанные замечания и предложения. Например, уже 3 ноября 1943 года И. П. Ганенко дал распоряжение разведотдела БШПД составить и дать на рассмотрение и утверждение указание всем партизанским отрядам и бригадам о ведении разведки с учетом критики ЦШПД.

В партизанских отрядах заместителями командиров по разведке в большом количестве были представители органов государственной безопасности. Так, только в партизанских отрядах штаба партизанского движения Карельского фронта половина заместителей командиров по разведке являлись чекистами.

Не менее важную роль в организации агентурной разведки партизан сыграли и оперативные группы органов государственной безопасности, забрасываемые в район действия партизанских формирований.

Многие опергруппы органов госбезопасности базировались в расположении партизанских бригад и отрядов, что давало им возможность при относительно небольшом численном составе успешно противостоять карательным экспедициям гитлеровцев, маскировать свою работу в общей разведывательной деятельности партизан, облегчало связь с разведчиками, работавшими на вражеских объектах. Например, опергруппа «Юрий» НКГБ СССР дислоцировалась при 1–й Минской бригаде, спецгруппа «Кочубей» НКГБ БССР - при штабе Борисовского зонального соединения.

Такая тактика вполне себя оправдала. В Полоцком районе Витебской области спецгруппа под командованием А. И. Бабушкина, базировавшаяся при партизанской бригаде им. В. И. Ленина, сумела выявить, опираясь на помощь советских патриотов, 3 фашистские разведшколы, 4 карательных формирования, 12 заброшенных в советский тыл диверсантов.

Часто спецгруппы выполняли поручения подпольных обкомов партии. Например, в конце 1943 года опергруппа «Родные» по заданию Минского подпольного обкома партии добыла планы укреплений железнодорожной линии Минск - Барановичи и в районном центре Дзержинске. Эти планы она получила добровольно от одного инженера, руководителя проводимого гитлеровцами строительства оборонительных сооружений.

Чекисты широко привлекались подпольными партийными комитетами к организации разведки и контрразведки партизан. Так, в Брестской области по согласованию с подпольным обкомом партии командир опергруппы М. П. Хохлов стал начальником Особого отдела Южной партизанской зоны. Он активно вел разведку и получил много ценных данных о переброске войск врага и строительстве укреплений.

Необходимо заметить, что эффективность партизанской разведки напрямую зависела от ее планирования. Чекисты активно помогали партизанским формированиям в этой деятельности. Так, в плане информационно-разведывательного отдела Штаба партизанского движения при Военном Совете Брянского фронта от 26 июля 1942 года, за подписью старшего майора госбезопасности Матвеева предписывалось «…подбор резидентов, осведомителей, связников произвести на месте через райкомы партии, районные отделения НКВД, одновременно с созданием в этих районах диверсионных групп и партизанских отрядов по плану оперативного отдела».

Для оказания практической помощи партизанским отрядам и бригадам по созданию мощной агентурной разведки, налаживанию учета агентуры, разработке системы связи с ней и проведению продуманных комбинаций при ЦШПД в июле 1943 года был составлен план работы разведотдела.

Обычно агентура партизан, работавшая у врага, была объединена в резидентуры во главе с резидентом. Только он знал всех агентов, входящих в резидентуру, которые по отдельности сообщали ему добытые сведения. Это повышало степень безопасности работы разведчиков. По данным Белорусского штаба партизанского движения, к лету 1944 года насчитывалось до 2400 резидентур, то есть в среднем 7–8 агентов на одну резидентуру. Ряд агентов, если диктовали обстоятельства, работали в одиночку, переправляя данные при помощи заранее обусловленных тайников или через связных, встречавшихся с ними в строго определенное время.

Составной частью работы по формированию резидентур была подготовка агентов и связных. Агентурных разведчиков готовили при спецшколах штабов партизанского движения. Курс был краткий, всего 10 дней. Занимались по 10 часов. Читались такие дисциплины, как: спецподготовка - 50 часов, военная подготовка - 30 часов, политическая подготовка - 6 часов, санитарная - 4 часа. Основной задачей при этом была подготовка специалиста, готового самостоятельно выполнить поставленные перед ним задачи в сложной боевой обстановке, владеющего методами агентурной работы и конспирации, хорошо знающего агентурную обстановку на территории противника.

Поскольку мужчины активного возраста были либо призваны в армию, либо находились в партизанских отрядах, агентами были в основном женщины и подростки.

Важным звеном разведки партизанских формирований являлись связные. В их обязанности входило: передавать на Большую землю сведения и получать оттуда указания; связываться с разведывательно-диверсионными группами и подпольем в занятых противником районах; доставлять другим отрядам, бригадам и соединениям интересующие их разведматериалы.

Партизанский отряд, оставленный в определенном районе для действий в тылу противника, по мере сбора разведывательных данных высылал своих связных через линию фронта. Иногда эти связные, получив от командования регулярных частей новые задания, возвращались в отряды, чем закрепляли связь между партизанами и нашим тылом. Подобные моменты характерны для тех периодов и тех участков фронта, где линия фронта стабилизировалась на более или менее длительный отрезок времени и где возможно было перейти пешком.

Как правило, связники не получали информацию от агентов на встречах, а осуществляли безличную связь, при помощи почтовых ящиков. Почтовый ящик выбирался в таком месте, куда мог безопасно подойти как связник, так и агент. Это могло быть никем не посещаемое тайное место в виде развалин строений, дупла дерева и т. д. На связников возлагалась доставка агитационной литературы и взрывчатки для диверсий.

Таким образом, органы госбезопасности оказали огромную помощь в организации и совершенствовании партизанской разведки, особенно агентурной.

Противнику было трудно изучить разведывательные приемы советских партизан. Это видно из трофейного документа - «Особых распоряжений по борьбе с партизанским движением и шпионажем», изданного разведотделом главного командования армейской группы 12 июля 1942 года. Судя по нему, немцы не располагали какими-либо документами, четкими представлениями о нашей разведке, а свалили в общую кучу кое-как собранные данные, пользуясь в основном единственным источником - допросами провалившихся разведчиков либо откровенных предателей.

Нацистская контрразведка не сумела правильно оценить силу агентурной разведки партизан. Уже после окончания войны бывший начальник штаба «Валли–3» полковник Шмальшлегер писал, что в тылу гитлеровских войск действовало примерно 13 тысяч советских разведчиков (агентов). Он имел в виду всю временно оккупированную территорию СССР и причислял к ним разведку партизан и подполье. Однако в одной лишь Белоруссии действовало в два с лишним раза больше только агентов, работающих в пользу партизанских отрядов. Это доказывает массовость агентурной сети, довольно высокий уровень ее организации и конспирации. При оценке эффективности разведки партизанских формирований фашистский контрразведчик вынужден был признать, что доля разведывательных данных, сообщенных партизанами с весны 1943–го до лета 1944 года, составляла более 80 процентов.

Борьба против немецко-фашистских агрес­соров начала развертываться уже с первых дней оккупации. Она проходила в чрезвычайно слож­ных условиях. Отсутствие опыта, нехватка ору­жия, боеприпасов, медикаментов, одежды и про­дуктов питания, особенно в начале войны, сдер­живали активность партизан и подпольщиков. Как пророчество прозвучали слова народного поэта Беларуси Янки Купалы из его воззвания «Поднялась Беларусь»: «Я знаю, что будет де­лать мой народ... Пока будет жив хоть один белорус, не будет на белорусской земле покоя фашистским захватчикам, горькой будет их жизнь...»

Диверсионная деятельность партизан. Одним из главных направлений деятельности белорус­ских партизан были операции на железных, шоссейных и грунтовых дорогах, водных пу­тях, диверсии на железнодорожных узлах, раз­гром вражеских гарнизонов и опорных пунк­тов, уничтожение баз и линий связи. Это было не случайно. По территории Беларуси прохо­дили важные железнодорожные и шоссейные магистрали, связывавшие тыл Германии с фрон­том. Здесь размещались самые крупные железно­дорожные узлы и станции, через которые снаб­жались войска не только группы армий «Центр», но частично и групп армий «Север» и «Юг».

Недостаток минно-подрывной техники в начале войны сдерживат активность патриотов и требовал от них находчивости. Так, в первой половине 1942 г. крушения поездов осуществлялись при помощи спе­циальных клиньев, путем развинчивания и разбора рельсов.

Германская главная железнодорожная дирекция «Центр» отмечала, что в 1942 г. было зарегистрировано: в январе - феврале - 11 нападений партизан на железные дороги, в марте - 27, в апреле - 65, в мае - 145, в июне - 262, а с 1 по 25 июля - 304. За это время партизаны подорвали 200 паровозов, вывели из строя 773 вагона, разрушили 13 440 м железнодорожного полотна, нанесли значительный урон люд­ским и материальным ресурсам врага.

В ряде партизанских отрядов было организовано производство мин из неразорвавшихся бомб и снарядов. Этот опыт быстро распространился. На­чали работу многочисленные так называемые «чертовы кухни», в которых выплавляли тол. Значительная часть специалистов-подрывников, техника и взрывчатка поступали из-за линии фронта. В первой половине 1942 г. в партизанские формирования были направлены 33 группы специально под­готовленных подрывников. В марте - сентябре 1942 г. белорусские парти­заны получили 10 860 мин и 40 т взрывчатки, что позволило активизиро­вать диверсионную работу патриотов. К лету 1943 г. белорусские партизаны вывели из строя почти все узкоколейные железные дороги.

В партизанских формированиях создавались группы подрывников. В Гомельской области действовало 209 комсомольско-молодежных ди­версионных групп, объединявших более 1300 юношей и девушек. В Мин­ской области в 569 группах сражалось 4100 человек, 2950 подрывников насчитывалось в Могилевской области, 1180 - в Еарановичской, 1080- в Белостокской и 570 - в Брестской.

Настоящими мастерами подрывного дела были Александр Исаченко, Павел Кожушко, Николай Ано­хин, Константин Пармон, Василий Шутов, Федор Бачило, Борис Дмитриев, Филипп Ковалев, Федор Кухарев, Алексей Лукашевич, Федор Малышев, Михаил Мормулев, Анна Масловская, Владимир Парахневич, Григорий Токуев, Мамед-Али Топвал-дыев, Тамара Почекаева, Любовь Кривельская, Вера Одинец, Полина Осина, Нина Губинская, Александ­ра Горбунова, Станислава Войнич и многие другие.

Многие из подрывников пожертвовали своей жизнью. Весть о бесстрашном поступке 17-лет­него партизана бригады имени Ф. Э. Дзержин­ского Николая ГоЙшика облетела всю Беларусь. Юный патриот имел на своем боевом счету 7 пущенных под откос эшелонов врага. Во вре­мя очередной боевой операции 24 апреля 1944 г. из-за усиленной охраны партизаны не смогли за­минировать рельсы. Эшелон с боевой техникой и живой силой врага приближался к месту заса­ды. Николай бросился с миной под паровоз - доставка на фронт боеприпасов и техники для не­мецких солдат была приостановлена на 15 часов.

Одна из крупнейших операций партизан по одновременному массовому разрушению же­лезнодорожных коммуникаций врага известна под названием «рельсовая война». Она прово­дилась в три этапа. Первый этап «рельсовой войны» состоялся в августе - сентябре 1943 г. во время контрнаступления советских войск под Курском. В операции участвовали партиза­ны Беларуси, Украины, Литвы, Латвии, России. Около 74 тыс. белорусских партизан наносили уничтожающие удары по вражеским железно­дорожным коммуникациям. Второй этап «рельсовой войны» под кодовым названием «Концерт» проводился с середины сентября до начала ноября 1943 г., когда Красная Армия уже вступила на территорию БССР. В ходе первого и второго этапов были подорваны 211 тыс. железнодорожных рельсов, под откос пущены 2171 поезд, 6 бронепоездов, разрушены 32 водокачки, 295 же­лезнодорожных мостов.

Третий этап «рельсовой войны» начался в ночь на 20 июня 1944 г., накануне белорусской операции «Багратиону и продолжался до полного освобождения Беларуси. Было подорвано свыше 60 тыс. рельсов. В «рельсовой войне» была использована новая тактика: на разгром железнодорожных путей выходили не отдельные диверсионные группы, а все отряды и бригады. В результате германские поставки для фронта сократились почти наполовину. Важно подчеркнуть, что в «рельсовой войне» активное участие принимало и мирное аселение.

Часто партизаны организовывали диверсии на шоссейных и грунтовых дорогах. Неожиданные налеты на отдельные транспортные средства или небольшие подразделения противника, подрыв, разрушение и сожжение мостов и линий связи, завалы на дорогах, разбрасывание колючек с це­лью повреждения шин автомобилей были массо­вым и типичным явлением борьбы партизан.

Разгром вражеских гарнизонов. Народные мстители целенаправленно нападали на враже­ские гарнизоны и опорные пункты врага. В 1941 г. они разгромили гарнизоны в Слупке, Красной Слободе, Любани, Богушевске, Сура-же, Холопеничах. Увеличение партизанских сил позволяло им не только осуществлять опера­ции по освобождению районных центров, на и удерживать их и окрестные населенные пунк­ты под своим контролем. Первым районным центром Беларуси, освобожденным 17 января 1942 г. партизанами, были Копаткевичи.

В бою с карателями 28 марта 1942 г. около деревень Платы и Курино Витебского района отличился молодой пулеметчик, комсомолец партизанского отряда Д. Ф. Райлева М. Ф. Силь-ницкий. После многочасового боя он прикры­вал отход отряда и огнем из пулемета уничто­жил десятки гитлеровцев. Окруженный врагами, он погиб в неравной рукопашной схватке. Шесть партизанских отрядов Беларуси носили его имя.

С конца 1941 по март 1942 г. партизаны и подпольщики Кличевского и смежных райо­нов разгромили свыше 80 гарнизонов и поли­цейских участков. После упорного 12-часово­го боя 20 марта 1942 г. и освобождения Кличе-ва сформировалась большая партизанская зона.

В конце 1943 г. белорусские партизаны кон­тролировали 108 тыс. км 2 , или 58,4% оккупи­рованной территории республики, в том числе 37,8 тыс. км 2 было очищено от оккупантов полностью. Всего в Беларуси существовало более 20 крупных партизанских зон.

В партизанских зонах проживало много людей: в Полоцко-Лепельской - более 73 тыс., в Кличев-ской - более 70 тыс., в Ивенецко-Налибокской - око­ло 60 тыс. человек.

В партизанских зонах действовали областные и районные комитеты партии и комсомола, рай­исполкомы, которые налаживали хозяйственную жизнь и организовывали группы самообороны. В некоторых деревнях функции органов совет­ской власти выполняли назначенные партизан­ским командованием уполномоченные и комен­данты. На них возлагались задачи обеспечения охраны населения, поддержания необходимого порядка и доброжелательных отношений между партизанами и местными жителями. В населен­ных пунктах возобновили работу сельсоветы, школы, налаживалась работа небольших пред­приятий и мастерских, были построены 41 аэродром и 83 площадки для доставки оружия, бое­припасов, медикаментов, отправки раненых и больных в советский тыл. Партизанские зоны я влялись организацион но-пропагандистским и центрами. Здесь выпускалось около 170 под­польных газет, работало 168 радиостанций, про­водились лекции и концерты партизанской са­модеятельности, демонстрировались кинофиль­мы, торжественно отмечались праздники.

Борьба партизан против фашистских карате­лей. Германские власти направили свои усилия на борьбу с сопротивлением белорусского на­рода и с очагами советской власти, образовав­шимися на оккупированной территории. Огнем и мечом, виселицами и тюрьмами, насилием и жестокой эксплуатацией мирного населения оккупанты стремились покорить народ. Уже с осени 1941г. они стали систематически на­правлять карательные экспедиции, используя охранные части и полицейские формирования, а также регулярные войска вермахта. За годы оккупации в Беларуси фашисты провели свы­ше 140 карательных акций, во время которых уничтожили 5295 населенных пунктов, из них 628 сожгли вместе со всеми жителями.

О масштабах и упорстве борьбы с захватчика­ми можно судить по следующему примеру. С це­лью ликвидации Полоцко-Лепельской партизан­ской зоны оккупанты провели 5 карательных акций. Самая крупная из них была осуществлена в апре­ле - мае 1944 г. Шестидесятитысячкой группиров­ке врага противостояли 17 тыс. партизан. Крово­пролитные бои продолжались 25 дней. Ценой боль­ших жертв врагу удалось захватить партизанскую зону

Партизаны убили и ранили свыше 20 тыс. захватчиков, подбили и сожгли 59 танков, 116 автомашин, 7 бронемашин, 22 орудия, 2 са­молета. С большими потерями они прорвали окружение и вывели из блокады более 15 тыс. мирных жителей.

Партизанские рейды. Тактика борьбы с вра­гом постоянно совершенствовалась. В целях расширения партизанского движения, дезорга­низации деятельности оккупационных властей, сбора разведывательной информации проводи­лись рейды партизанских формирований по тылам противника. Одним из первых был осу­ществлен кольцевой санный рейд в марте 1942 г. В нем участвовали свыше 400 партизан Мин­ской, Пинской и Полесской областей.

За три недели - столько продолжался боевой поход- патриоты разгромили многочисленные опорные пункты врага, провели большую агита­ционно-пропагандистскую работу среди населе­ния Октябрьского, Любанского, Ленинского, Старобинекого, Ганцевичского, Краснослобод-ского, Житковичского районов, что ускорило создание здесь большой партизанской зоны.

Рейды стали действенной и распространен­ной формой борьбы с оккупантами. Они тре­бовали хорошей военно-технической подготов­ки людей, необходимого вооружения, достоверной разведывательной информации, запасов продуктов питания и фуража. Самым значитель­ным был рейд осенью 1943 г. на запад Беларуси, в котором участвовали 12 партизанских бригад и 14 отрядов численностью 7 тыс. человек.

Начальник Белорусского штаба партизан­ского движения П. 3. Калинин, оценивая роль таких рейдов, отмечал: «Многие рейды парти­занских отрядов войдут в историю партизан­ского движения как образцы воинского мас­терства, стойкости и мужества партизан, осу­ществивших сотнекилометровые переходы в глубоком вражеском тылу».

По территории Беларуси боевые рейды осуществ­ляли партизанские формирования России, Украины, Молдовы, Литвы и Латвии. Партизаны во главе с дваж­ды Героем Советского Союза (1942, 1944) генерал-майором С. А. Ковпаком прошли с боями более 10 тыс. км по 18 областям России, Украины, Беларуси (Гомель­ская, Полесская и Пинская области), разгромили 39 гарнизонов, подорвали 62 эшелона, нанесли дру­гие потери технике и живой силе противника.

Партизанская разведка. Исход боевых опе­раций во многом зависел от наличия у коман­дования необходимых сведений о противнике. Основным источником информации была раз­ведка, которая велась патриотами на протяжении всего периода борьбы для нужд как партизан, так и Красной Армии. Она представляла собой целый комплекс способов сбора, обработки и передачи информации о войсках противника, его политических и экономических целях, положении на захваченной территории. В каж­дом отряде имелась разведывательная группа, поддерживавшая тесную связь с подпольщиками, которые действовали во вражеских гарнизонах и ок­купационных органах. Разведывательную деятельность вели даже семья­ми. Шесть сестер Ховренковых из деревни Ганцевичи Шкловского райо­на передавали информацию в бригаду «Чекист». Белорусские партизаны сумели создать чрезвычайно широкую разведывательную сеть. Свыше 18 тыс. агентов и связных, рискуя жизнью, сообщали партизанам о наме­рениях врага. Значительная часть информации передавалась командованию. Пропаганда и агитация среди партизан и населения. Одним из важней­ших направлений деятельности патриотов являлись организация и прове­дение на оккупированной территории агитационно-пропагандисте кой работы. Именно от нее в значительной степе­ни зависел размах антигерманского со­противления. Использовались разные формы агитационно -пропаганд истс кой деятельности среди населения: беседы, собрания, митинги, выпуск и распространение подпольных газет, листовок, призывов. В партизанских формиро­ваниях имелись группы распространителей не­легальной литературы, агитаторов и пропаган­дистов. Несмотря на сложность работы в тылу захватчиков, размах агитационно-пропагандист­ской деятельности был внушительным.

В Витебской области действовали 22 агитколлекти­ва и свыше 800 агитаторов. Только в период с июня по ноябрь 1942 г, они распространили около 6 млн экзем­пляров листовок и газет. В Копыльском районе Минской области ежемесячно проводилось около 300 агитаци­онных собраний. Агитколлективы Могилевской облас­ти с августа по октябрь 1943 г. сделали 5750 докладов. В Кореличском районе Барановичской области в пер­вой половине 1944 г. состоялось 627 собраний и бесед на которых присутствовало свыше 22 тыс. жителей.

В ряде партизанских зон устраивались ки­нопросмотры. Во всех отрядах выпускались боевые листки и стенные газеты. Подсчитать общее количество проведенных агитационно-пропагандистских мероприятий, направленных на срыв политики оккупантов, сложно. Партизаны ежедневно целенаправленно готовили на­селение к борьбе с захватчиками.

Взаимодействие партизан, подпольщиков и мирного населения. Успех борьбы против ок­купантов во многом зависел от сотрудничества партизан и населения. Деятельность партизан поддерживалась большинством жителей. Десят­ки тысяч людей жили под их защитой. Созда­вались семейные лагеря, где находили приют женщины и дети. Много семейных лагерей было организовано в лесных массивах Мин­ской, Полесской, Барановичской и Брестской областей. Более 40 тыс. женщин и детей бело­русские партизаны направили в советский тыл.

Народные мстители помогали крестьянам сеять и убирать урожай. Партизанские медицинские работ­ники лечили больных, боролись с эпидемиями. Б парти­занских зонах налаживалось хозяйство. Так, в Россон-ской партизанской зоне к весне 1943 г. были отре­монтированы и работали 7 водяных и паровых мельниц, 12 кожевенных заводов, 13 сапожных и портняжных мастерских. Для нужд партизан в зоне шили обувь, маскировочные халаты, делали седла, лыжи, сани, повозки.

Население активно помогало партизанам продуктами питания, одеждой, сбором и ремон­том оружия. Многие жители участвовали в бо­евых и диверсионных операциях.

В Давид-Городокском районе Пинской области партизанские резервисты уничтожили 40 км телефон-но-телеграфной связи, сожгли 2 моста. Между дерев­нями Антополь и Бульки Брестской области около 500 жителей вместе с партизанами и подпольщика­ми перекопали 1 2-метровыми рвами дорогу на про­тяжении 4 км. Патриоты Могилева с весны 1942 по март 1 943 г. передали партизанам миномет, 50 пу­леметов, 40 автоматов, 300 пистолетов, 2000 гранат, 200 кг тола, более 100 тыс. патронов.

В западных районах Украины и Беларуси борь­бу против фашистов развернули польское под­полье и Армия Крайова (АК). Они преследовали цель освобождения Польши и восстановления ее в границах до сентября 1939 г. Деятельность польского подполья и Армии Крайовой носила неоднозначный характер. Поляки вели борьбу с германскими агрессорами, иногда во взаимодей­ствии с белорусскими партизанами. В то же вре­мя отмечались случаи вооруженных конфликтов с партизанами. В апреле 1943 г. СССР приоста­новил дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством, что усилило на­пряжение между советскими партизанами и ЛК.

В июне 1943 г. ЦК КП(б)Б направил под­польным партийным центрам закрытое пись­мо. В нем предлагалось разоружать формиро­вания АК. Одновременно рекомендовалось создавать советские партизанские отряды и группы с участием поляков.

В западных регионах Украины, а также в юго-западных районах Беларуси действовали формирования Украинской повстанческой ар­мии (УПА) и Организации украинских нацио­налистов (ОУН), которые стремились закрепить свою власть на Украине.

Борьба подпольщиков. Борьба подпол ы ни кон постоянно усиливалась, усложнялись ее формы и методы. Патриоты совершали террористические акты против руководителей оккупационных вла­стей и их приспешников, провокаторов, тайных агентов СД. Даже в укрепленных гарнизонах захватчики не были в безопасности. В ночь на 22 сентября 1943 г. участницы Минского патрио­тического подполья Е. Г Мазаник, М. Б. Осипова и Н. В. Троян осуществили операцию но уничто­жению генерального комиссара Беларуси В. Ку-бэ. Они были удостоены звания Героя Совет­ского Союза. Минские подпольщики, пред­ставители советских спецгрупп уничтожили бургомистра Минска В. Л. Ивановского, редакто­ра коллаборационистской «Беларускай газэты» В. Козловского, руководителя Белорусской на­ционал-социалистической партии Ф. Акинчина и др.

Операции партизан по уничтожению транс­портных узлов дополнялись диверсиями под­польщиков. Под руководством К. С. Заслоно-ва участники Оршанского патриотического подполья только с ноября 1941 по февраль 1942 г вывели из строя более 170 паровозов. Одну из самых крупных диверсий совершил подполь­щик Ф. А. Крылович на узловой железнодорож­ной станции Осиповичи в ночь на 30 июня 1943 г. В результате сгорели 4 эшелона, в том числе эшелон с новыми танками «Тигр», на­правлявшийся в район Курска. Были уничто­жены 30 танков (такое количество германская промышленность выпускала за месяц). Об этой диверсии стало известно даже Гитлеру.

Широкий размах подпольная борьба приоб­рела на железнодорожных узлах в Осиповичах, Бобруйске, Барановичах, Борисове, Бресте, Ви­тебске, Гомеле, Жлобине, Калинковичах, Криче-ве, Могилеве, Мозыре, Минске, Орше, Полоц­ке, Речице и др. На территории Беларуси факти­чески не было ни одной значительной станции, где бы патриоты не устраивали диверсий.

Действенной формой борьбы являлись ди­версии на военных складах, в хранилищах топлива противника. Подпольщики выводили из строя оборудование промышленных предприя­тий, уничтожали и портили готовую продук­цию. Важное место в деятельности подпольщи­ков занимала организация агитационно-пропа­гандистской работы среди населения, ведение разведки. С приближением войск Красной Ар­мии патриоты прятали ценное оборудование, предотвращали разрушение промышленных предприятий и помещений, обезвреживали авиа­ционные бомбы, фугасы и мины.

Ни на день не останавливалось сопротивле­ние в городах и селах Беларуси. Донесения не­мецко-фашистских служб безопасности из ок­купированной Беларуси напоминали фронтовые сводки. Саботаж экономических и политиче­ских мероприятий оккупантов, террористиче­ские акты, многочисленные диверсии на желез­ных, шоссейных дорогах и промышленных предприятиях, разгром гарнизонов и опорных пунктов наносили захватчикам огромные поте­ри. За период оккупации патриоты Минска со­вершили свыше 1500 диверсий, уничтожили не­сколько тысяч германских солдат, офицеров и тех, кто сотрудничал с оккупационной вяастьто. Из города и его окрестностей подпольщики пе­реправили к партизанам свыше 10 тыс. семей.

Навечно вписаны в историю фамилии минских под­польщиков В. С. Омельянюка, Л. Е. Одинцова, 3. 3. Гало, Н. Е. Герасименко, Н. П. Дрозда, В. С. Жудро, И. К. Ка-бушкина, И. К. Ковалева, И. П. Казинца, Д. А. Коротке-вича, Н. К. Корженевского, Н. А. Кедышко, Е. В. Клумо-ва, А. М. Левкова, И. И. Матусевича, Г. М. Семенова, К. И. Хмепевского, В. Д. Шагько и др.

В июле 1941 г. под руководством К. С. Око-ловича, А. Е. Белохвостикова, Л. Д. Березкиной, Н. Я. Нагибова, В. 3. Хоружей активизировали дея­тельность витебские подпольщики. В городе и его окрестностях действовали 66 подпольных групп, насчитывавших около 1500 человек. Свыше 550 патриотов, объединенных в 56 организаций, вели борьбу в Гомеле и прилегающих населенных пунктах. Активностью отличалась могилевская подпольная организация «Комитет содействия Красной Армии», возглавляемая К. Ю. Мэттэ.

Широкую известность получили подвиги обольских подпольщиков. Комсомольская организация «Юные мстители» в поселке Оболь Сиротинского района Витебской обла­сти была создана весной 1942 г. Возглавляла ее бывшая работница витебской фабрики «Знамя индустриализации» комсомолка Ефросинья Зень-кова. В составе «Юных мстителей» было около 40 человек. Молодые подпольщики осуществили 21 диверсию. Вражеские разведслужбы выявили патриотов. Были арестованы и замучены до смер­ти Н. А. Азолина, Н. Ф. Алексеев, Н. М. Давы­дова, Е. Е. Езовитов, мать Ефросиньи Зенько-вой Марфа Александровна, 3. М. Портнова, Ф. Ф. Слышанков и др. После войны Ефросинье Зеньковой и Зинаиде Портновой посмертно при­своено звание Героя Советского Союза.

Борьба патриотов велась в условиях жестокого оккупационного ре­жима. Смертная казнь ждала всех, кто лишь подозревался в сопротивле­нии врагу. Особенно рисковали те, кто по заданию партии работал в раз­ных оккупационных структурах власти. Так, бургомистром Мозыря был отважный патриот В. И. Крицкий, заместителем бургомистра по Мозыр-скому району - М. Ю. Моисеев, переводчицей в Мозырском гебитско-миссариате - А. Г. Попретинская. Но конспирация, к сожалению, не все­гда спасала патриотов от провалов и предотвращала человеческие жертвы.

Осенью 1941 г. агенты СД напали на след многих подпольных орга­низаций. 26 октября 1941 г. были повешены 12 минских патриотов. В марте - мае 1942 г. фашисты арестовали еще 404 минских подполь­щика, из которых 279 уничтожили, в том числе секретаря подпольного комитета И. П. Казинца. Новый удар по Минскому патриотическому подполью был нанесен в сентябре - октябре 1942 г. В застенках гестапо очутились сотни подпольщиков.

В августе 1942 г. агенты СД напали на след патриотов Бреста. Были аре­стованы около 100 человек. В декабре 1942 г. такая же участь постигла мно­гих патриотов Могилева, Витебска. Большинство арестованных погибли в концлагерях, на виселицах и в душегубках или были расстреляны, в том числе секретарь Минского подпольного горкома КП(б)Б И. К. Ковалев.

С целью выявления патриотов германские спецслужбы использовали самые разные приемы и провокации. В частности, фашистские прово­каторы объявляли о составлении списков желающих внести средства в фонд Красной Армии. В феврале 1943 г. германские агенты организо­вали составление такого списка среди рабочих Гомельского паровозо-вагоноремонтного завода. 200 человек, выразивших желание помочь средствами Красной Армии, фашисты вывезли в лес и расстреляли.

Жандармерия и полиция постоянно проводили облавы, массовые обыски с целью выявления подпольщиков. С 17 по 22 апреля 1943 г. та­кой тотальный обыск прошел в Минске. Через фильтрационные пунк­ты было пропущено 52 500 человек. Многих из них арестовали и заму­чили, более тысячи - направили на принудительные работы в Германию.

Сопротивление в концентрационных лагерях и гетто. Сотни тысяч лю­дей находились в ужасных условиях в концентрационных лагерях и гет­то. Но даже там не была сломлена воля людей к борьбе. Действовали патриотические группы, распространялись листовки, велась пропаган­дистская работа, собиралось оружие, устанавливались связи с партиза­нами и подпольщиками, оказывалась помощь физически слабым узникам. При содействии подпольщиков тысячи военнопленных сбежали из лагерей. В сентябре 1943 г., заранее прорыв тоннель, на свободу вырва­лись 120 узников новогрудского гетто. Побеги были совершены из гет­то Минска, Миор, Воложина, Несвижа, Мира, Колдычева, Кобрина, Шарковщины, из многочисленных концентрационных лагерей. Многие жители Беларуси, рискуя жизнью, спасали узников гетто, более 500 из них получили звание «Праведник народов мира».

После октябрьской революции, правительство Японии стало строить планы по отторжению Дальнего Востока от Советской России. Непосредственную роль в подготовке и организации вооруженной интервенции Японии на Дальнем Востоке отводилась японским спецслужбам. Они выступали в качестве орудия осуществления внешней политики японского государства.

Разведке поручалась подготовка и проведение мероприятий, облегчающих вторжение японской армии в пределы Советской России. Чтобы скрыть свои истинные намерения японское посольство в Петрограде и консульство в Москве неоднократно заверяли, что их правительство не намерено вмешиваться во внутренние дела России. Однако, не смотря на эти заверения, японская разведка засылала на территорию Дальнего Востока свою агентуру, которая занималась шпионской и диверсионно-террористической деятельностью.

Спецслужбами Японии была подготовлена и осуществлена провокация, преследовавшая цель найти «подходящий» предлог для вооруженного вторжения в пределы Советского Дальнего Востока. «Существо операции сводилось к тому, что 4 апреля 1918 г. японскими агентами было совершено убийство двух граждан японской национальности, которое немедленно было истолковано, как нежелание советских властей охранять жизнь японских подданных. На следующий день командующий японским флотом адмирал Като высадил во Владивостоке десант и публично заявил, что Япония берет на себя охрану порядка».

В период японской оккупации в городах: Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Харбине и Чите японцами были созданы структуры так называемой «специальной (особой) службы (Токуму-Кикан). Во главе них стояли представители военной администрации, выполнявшие функции военных атташе Японии при правительстве Колчака и военной администрации на той или иной оккупированной территории, которые в переводе на русский язык стали именоваться японскими военными миссиями (ЯВМ). Создание этих структур очередной раз подтверждает, что Япония готовилась к долгосрочной оккупации Дальнего Востока.

В подрывной работе ЯВМ активно использовали белогвардейские элементы, китайских, корейских и японских граждан, враждебно настроенных против Советской России проживавших в то время на Дальнем Востоке. Для квалифицированного руководства агентурой, организации контрреволюционных восстаний и политического бандитизма в ЯВМ были направлены кадровые японские разведчики, работавшие раньше в царской России и хорошо владевшие русским языком.

«Основными формами подрывной деятельности в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции на территории Советского Дальнего Востока и Сибири японская разведка избрала шпионаж, диверсии, террор, заговоры и организацию повстанческой деятельности. Активную подрывную работу в этот период японская разведка проводила на территории Монголии и сопредельной с ней Советской Бурят-Монголии».

В 1921 – 1925 гг. перед выводом своих войск с территории Советской России японские спецслужбы развернули мероприятия по массовой вербовке агентуры, рассчитывая использовать их в дальнейшей борьбе против Советского государства. Основные кадры для этих целей вербовались в среде белогвардейцев, бывших царских чиновников, купцов и др.

После вывода своих войск японцы продолжали строить экспансионистские планы относительно СССР. Так, в конце 1927 г. майор Канда Масатанэ представил в штаб Квантунской армии и генеральный штаб Японии доклад «Материалы по изучению подрывной деятельности против России», являвшийся программой разведывательных, диверсионных и подрывных мероприятий против Советского Союза. В первом разделе документа «Общие принципы подрывной деятельности против России» отмечалось: «В будущей войне подрывная деятельность будет играть чрезвычайно важную роль… Поэтому работа, включающая в себя подрывную деятельность против России, весьма многообразна, и эта деятельность должна охватывать весь мир».

Автор доклада рекомендовал принять меры к обострению национальной, идеологической и классовой борьбы внутри Советского Союза. Предлагалось «подстрекать государства, лежащие на западных и южных границах Союза, угрожать ему таким образом, чтобы не дать возможности перебросить на Дальний Восток большую армию. При помощи экономической блокады мешать ввозу в Союз материальных средств и, в частности, предметов военного снаряжения».

Второй раздел доклада был посвящён разработке важнейших мероприятий по подрывной деятельности на территории Восточной Сибири. В нём предусматривалось ведение антисоветской агитации и пропаганды, засылка на советскую территорию антисоветских групп, чтобы мешать в военное время действиям частей Красной Армии. Предлагалось «в связи с развитием общего военного положения создать на русской территории антисоветское правительство и побудить свергнуть советскую власть одновременно в Сибири и на Кавказе». Предусматривалось «сделать Внешнюю Монголию антисоветской».

По поводу организации разведывательной сети на советской территории в докладе указывалось: «В том случае, если нельзя будет устроить официальные разведывательные органы, необходимо отправлять в Россию японских разведывательных агентов под видом дипломатических чиновников. Если же и это будет невозможно, то тогда нужно будет отправлять переодетых офицеров».

В приложении к докладу были разработаны «Важнейшие мероприятия мирного времени на Дальнем Востоке в связи с подрывной деятельностью против России». Среди этих мероприятий предусматривалось создание за границей белоэмигрантских организаций для враждебной деятельности против Советского Союза.

В соответствии с положениями доклада майора Масатанэ разведывательный отдел генштаба начал практическую разработку мероприятий подрывной и диверсионной деятельности против СССР.

Последовательная подготовка Японии к войне с СССР была сформулирована премьер-министром Японии Танакой и изложена в документе под названием «Меморандум Танаки». Впоследствии, после того как сведения о меморандуме стали известны, японцы попытались отмежеваться от него, заявляя, что это провокация. Однако факты свидетельствует об обратном.

С начала 1928 г. Япония стала усиленно готовиться к военной интервенции в Маньчжурии, преследуя цель создания необходимой сырьевой базы и приобретения удобного военного плацдарма для осуществления своих захватнических намерений в отношении Китая, Монгольской народной республики и Советского Союза. В этой связи перед разведкой ставилась задача по получению наиболее полной информации о возможной позиции Советского Союза в вопросе японской интервенции в Маньчжурии. «Одновременно разведка использовалась для оказания необходимого влияния на позиции высших правительственных и военных инстанций по вопросам внешнеполитического курса, который бы обеспечивал невмешательство СССР в предстоящие события в Северо-Восточном Китае».

В первой половине 1931 г. японский Генеральный штаб приступил к непосредственной подготовки захвата Северо-Восточного Китая.

«Для подбора повода вторжения японских войск в Маньчжурии вновь были использованы возможности разведывательных служб. Таким поводом послужило следующее. 18 сентября 1931 г. японская агентура произвела диверсию на Южно-Маньчжурской железной дороге недалеко от Мукдена. После этой акции японцы оккупировали южную часть Маньчжурии. В течение последующих трех месяцев при попустительстве крупных империалистических держав Маньчжурия полностью оказалась в руках японских агрессоров.

Закрепившись в Маньчжурии, японцы стали проводить активную деятельность, направленную на развязывание войны против Советского Союза.

В докладе военного атташе Японии в Москве Кавабы, направленном в июле 1932 г. в Генеральный штаб, предлагалось усилить подготовку войны против Советского Союза, исходя из ее неизбежности. Отвечая Кавабе, начальник 5-го (русского) отдела 2-го (разведывательного) управления Генштаба Касахара, телеграфировал в Москву о завершении этой подготовки, указывая на то, что в целях укрепления Маньчжурии война против России просто необходима для Японии.

В декабре 1933 г. военный министр Араки (ранее работавший в разведывательных органах Генштаба) на одном из совещаний руководящих деятелей страны заявил, что в проведении своей государственной политики Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом. В связи с этим Японии необходимо военным путем овладеть территориями Приморья, Забайкалья и Сибири.

С момента захвата Манчжурии начинается усиленное и планомерное развертывание работы японских разведывательных органов на СССР, проводимой различными ведомствами, в особенности военными. Основное внимание японцев было сосредоточено на работе по установлению разведки и организации диверсионных ячеек в частях и районах расположения ОКДВА. Однако наряду с этим, предпринимаются меры к переброске из Манчжурии агентуры и в тыловые округа СССР и к развитию разведывательной работы своих представителей в сопредельных с Союзом странах и в самом Союзе (военные атташе, стажеры и т.д.).

В начале тридцатых годов организационно структура японской разведки выглядела следующим образом:

Центральное руководство военной разведкой. Военная разведка была сосредоточена во 2-м отделении Генштаба. В его составе имелась специальная советская секция. Основным органом японской разведи на СССР, являлась военная миссия в Харбине, значительно укрепленная после оккупации Манчжурии. Ей оперативно были подчинены все военные миссии и резидентуры, расположенные вдоль советско-маньчжурской границы. Они располагались: на ст. Манчжурия, на Сахалине, Пограничной, Лунщица, Хайларе и др.

Советской секции в отношении работы на Союз так же подчинялись: военный атташе в Москве и подчиненные ему официально тайные резиденты в СССР (помощник атташе, секретарь, военные стажеры в Красной армии); военный атташе в Польше, лимитрофах, Турции, Германии, которые согласно распределения сфер агентурно-разведывательной деятельности, вели работу на СССР. А так же чины Генерального штаба и военного министерства, командируемые со специальными заданиями в западные государства и останавливающиеся проездам в СССР. Чины Генштаба, назначенные в консульства на территории СССР на фиктивные должности секретарей-практикантов для ведения агентурной работы. Разведывательные отделы штабов дивизий, бригад и отдельных отрядов, оперирующих на Западной и Восточной линиях КВЖД (опорные пункты: Цицикар, Харбин, Хайлин).

Наряду со 2-м Отделом Генштаба, разведку по специальным отраслям военной техники проводило Главное военно-техническое управление и Управление Военно-воздушных сил Японии. Эти ведомства вели работу на СССР через военных атташе в Москве и лимитрофах и через специальных резидентов в западных государствах (собиравших, главным образом, сведения о военных заказах СССР).

В то время прорабатывался вопрос о посылке в СССР (официально или неофициально) военных резидентов специально для изучения вопросов, связанных с техническим вооружением Красной армии.

Общее руководство зарубежной разведкой по линии морского ведомства осуществлялось третьим сектором Морского главного штаба, которое шло по двум основным линиям: первое на Владивостокский район, на Северный Сахалин и второе на Охотское море, как будущие театры операций флота и десантных частей.

Разведывательная работа в этих направлениях проводилась непосредственно военно-морскими базами на Японском море в Майдзуру и Оминато, аппаратом нефтяной концессии на Северном Сахалине (аппарат концессий был составлен из морских резервистов). Эскадрильей истребителей, крейсирующих в Охотском море между гор. Николаевском и Камчаткой. Маршрутной агентурой из состава команд японских пароходов заходящих в гор. Владивосток, которые регулярно поставляли информацию разведывательному отделу военно-морской базы. А так же по линии морского атташе в Москве, который собирал сведения о состоянии военно-морских вооружений в европейской части СССР в контакте с морской разведкой Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии.

Дипломатическая разведка осуществлялась отдельными сотрудниками посольства в Москве. Японской колонией в Ленинграде, состоящей, главным образом, из стажеров-практикантов МИДа. Японскими корреспондентами в Москве. Консульствами на местах.

Основная масса консульств была расположена на территории ДВК; на территории Манчжурии: в Харбине, на ст. Манчжурия, в Цзяньдао. При этих консульствах имелись полицейские отделы и специальные чиновники министерства внутренних дел, которые, имели отдельно от консульства агентуру, работающую, главным образом, по контрразведке (освещение предприятий, корейских и китайских левых), обслуживали дипломатическую разведку по линии работы на СССР.

Полицейская разведка на СССР проводилась жандармерией (военная контрразведка). В частности, жандармскими филиалами в Цуруге, Ранане (Сев. Корея) и филиалами при частях Квантунской армии в Северной Манчжурии. Полицейскими органами (политическая контрразведка) в Цзяньдао, Северной Корее и на Южном Сахалине (Тойохара). Нелегальной резидентурой Цуругского жандармского, отделения во Владивостоке.

С начала оккупации Манчжурии все ведомства форсированным темпом стали развертывать разведывательную работу на СССР. В первую очередь это касается разведывательных органов Генштаба, занявшего руководящее положение в этой работе. Наибольшая оперативная работа проводилась Харбинской миссией.

После захвата Харбина, японцы взяли в свои руки аппараты китайской разведки и полиции и усилили руководство деятельностью всех белогвардейских организаций.

В это время у японцев развивается радиоразведка. В Квантунской армии был создан Специальный Отдел Радиоразведки, который занимался расшифровкой радиопереговоров, которые велись с территории СССР.

Особое внимание при организации подрывной работы против Советского Союза разведывательные органы Японии уделяли агентурной разведке. Планировалось широко использовать японцев, китайцев и корейцев с легендами сочувствующих социалистическому образу жизни.

Русских белоэмигрантов, проживавших в Маньчжурии, предлагалось вербовать с учетом их ненависти к советскому строю. Планировалось привлекать к сотрудничеству представителей различных национальностей внутри СССР, делая основной упор на националистические тенденции среди украинцев, лиц из среднеазиатских республик и советских граждан, проживающих на Кавказе. Рассматривалась возможность привлечения к сотрудничеству антисоветски настроенных лиц польской, эстонской, финской национальностей и граждан других стран, граничащих с Советским Союзом.

Планировалось активизировать подрывную работу с использованием легальных позиций, через сеть консульских учреждений на территории СССР. В каждом дипломатическом учреждении должны были быть сотрудники японской военной разведки.

Особую активность проявляло Генеральное консульство Японии во Владивостоке, которое отслеживало все события происходившие на ДВК. Часть территории этого города была закрыта для посещения иностранцами. Однако это не смущало японцев, которые, пользуясь дипломатическим статусом собирали разведывательные сведения об объектах береговой обороны, места базирования флота, дислокации частей и т.д.

Главные свои силы японская разведка направляла на работу в ДВК и ВСК. Однако, японцы энергично развернули разведывательную деятельность и из Польши, Латвии, Турции и западно-европейских стран. Из этих стран работа шла в основном по линии использования материалов разведок, в особенности польской, с которой было заключено соглашение о финансировании ее работы на СССР.

Кроме того, большую, работу японцы проводили среди различных сепаратистских групп Украины, Кавказа и Средней Азии. Военный атташе во Франции вел переговоры с группой УНР (Шульгин) о совместных действиях в районах ДВК, заселенных украинцами (Зеленый Клин). Военный атташе в Польше устанавливал связи с украинскими, кавказскими и татарскими сепаратистами.

Особую активность по связи с сепаратистскими группировками Туркестанской, Кавказской и Украинской эмиграции и организации собственной агентурной сети на Украине и Кавказе, проявил японский военный атташе в Турции.

Ориентация японского Генштаба на сепаратистов ставила цель помимо их использования в разведке на СССР, подготовить почву для поднятия сепаратистского движения в союзных республиках во время войны.