В греческой мифологии сын фиванского царя Лая. Так как Лаю была предсказана Аполлоном смерть от руки собственного сына, он велел жене бросить новорожденного на горе Киферон. Однако пастух, получивший ребенка от царицы Иокасты и не знавший истинной причины такого решения, сжалился над новорожденным и отдал его коринфскому пастуху, с которым встречался на горных выгонах. Тот отнес ребенка своему бездетному царю Полибу, воспитавшему его как родного сына.
Повзрослев и случайно узнав о том, что он - подкидыш, Эдип отправился в Дельфы, чтобы спросить оракула Аполлона о своем происхождении. Оракул вместо ответа дал прорицание, что Эдипу суждено убить отца и жениться на матери. Не смея вернуться в Коринф, который считал своей родиной, Эдип отправился искать счастье на чужбине. По пути из Дельф ему повстречался знатный мужчина на колеснице в сопровождении слуг. В завязавшейся дорожной ссоре незнакомец ударил Эдипа по голове тяжелым скипетром, и разъяренный юноша дорожным посохом убил нападающего, его возницу и всех, как ему казалось, слуг. Однако один человек из свиты Лая (ибо это был царь Фив) спасся, вернулся в Фивы и рассказал, что царь погиб от рук разбойников. Эдип, продолжая путь, подошел к Фивам и отгадал загадку обосновавшейся у городских стен чудовищной Сфинкс. В благодарность за избавление Фив от продолжительного бедствия фиванские граждане сделали Эдипа своим царем и дали в жены вдову Лая.
Около 20 лет Эдип и Иокаста жили в счастливом супружестве. По прошествии длительного срока, когда Фивы были поражены моровой язвой и дельфийский оракул потребовал изгнания из Фив неразысканного убийцы Лая, Эдип, выясняя все обстоятельства убийства, сумел установить, чей он сын, кого убил и с кем находился в браке. Он выколол себе глаза золотой застежкой, снятой с платья повесившейся Иокасты и со временем был изгнан из Фив.
Сопровождать слепого отца вызвалась преданная ему дочь Антигона. После долгих скитаний Эдип дошел до священной рощи Эвменид в аттическом поселении Колон, где ему, по давнему предсказанию, суждено проститься с жизнью. Ведомый силой свыше, Эдип нашел путь к месту своего успокоения и был поглощен разверзшейся землей.
Так как Лаю была предсказана Аполлоном смерть от руки собственного сына, он велел жене бросить новорождённого на горе Киферон, проколов ему булавкой сухожилия у лодыжек. Однако пастух, получивший ребенка от царицы Иокасты и не знавший истинной причины такого решения, сжалился над новорожденным и отдал его коринфскому пастуху, с которым встречался на горных выгонах. Тот отнёс ребенка своему бездетному царю Полибу, назвавшему мальчика Эдипом («с опухшими ногами») и воспитавшему его как родного сына. Однажды, когда Эдип уже был взрослым юношей, какой-то подгулявший житель Коринфа обозвал его подкидышем, и, хотя приёмные родители всячески успокаивали сына и не открыли ему тайну его рождения, Эдип решил отправиться в Дельфы, чтобы спросить оракула Аполлона о своём происхождении. Оракул вместо ответа дал Эдипу прорицание, что ему суждено убить отца и жениться на матери. Не смея вернуться в Коринф, который он считал своей родиной, Эдип отправился искать счастье на чужбине. По пути из Дельф, на перекрестке трёх дорог, ему повстречался какой-то знатный мужчина на колеснице в сопровождении слуг. В завязавшейся дорожной ссоре незнакомец ударил Эдипа по голове тяжелым скипетром, и в ответ разъяренный юноша дорожным посохом убил нападающего, его возницу и всех, как ему казалось, слуг. Однако один человек из свиты Лая (ибо это был он) спасся, вернулся в Фивы и рассказал, что царь погиб от рук разбойников. Эдип, продолжая путь, подошёл к Фивам и отгадал загадку обосновавшейся у городских стен чудовищной Сфинкс . В благодарность за избавление Фив от продолжительного бедствия фиванские граждане сделали Эдипа своим царем и дали в жены вдову Лая. Единственный свидетель встречи Эдипа с Лаем слуга, принесший известие о нападении разбойников, после воцарения Эдипа в Фивах отпросился у Иокасты на дальнее пастбище и больше в городе не показывался. Так исполнилось пророчество, данное Эдипу в Дельфах, хотя ни он сам, ни Иокаста об этом не подозревали и около 20 лет вели счастливую супружескую жизнь, во время которой родились четверо детей: Полиник , Этеокл , Антигона , Исмена . Только по прошествии длительного срока, когда Фивы были поражены моровой язвой и дельфийский оракул потребовал изгнания из Фив неразысканного убийцы Лая, Эдип в процессе выяснения обстоятельств давнего преступления сумел установить, чей он сын, кого убил и с кем находился в браке. Он выколол себе глаза золотой застежкой, снятой с платья повесившейся Иокасты и со временем был изгнан из Фив. Сопровождать слепого отца вызвалась преданная ему, несмотря на весь открывшийся позор, Антигона. После долгих скитаний Эдип доходит до священной рощи Эвменид в аттическом поселении Колон, где ему по давнему предсказанию суждено проститься с жизнью. Приютившему его Тесею Эдип открывает тайну, что в грядущих столкновениях афинян с фиванцами победа будет принадлежать той стороне, в чьей земле Эдип найдёт последнее прибежище. Пытающийся увлечь Эдипа обратно на родину брат Иокасты Креонт получает суровый отпор со стороны Тесея. Не находит сочувствия у Эдипа и Полиник, явившийся к нему за благословением в борьбе против брата Этеокла: Эдип проклинает обоих сыновей, изгнавших его из Фив, и предсказывает им взаимную гибель в предстоящем сражении. Удары грома дают понять Эдипу, что его ждут владыки подземного мира. Ведомый какой-то силой свыше, он сам находит путь к месту своего успокоения и разрешает лишь Тесею присутствовать при своей безболезненной кончине: Эдипа поглощает разверзшаяся земля, и место, где это произошло, остаётся вечной тайной, которую Тесей имеет право только перед смертью передать своему наследнику. В таком варианте миф об Эдипе известен по трагедиям Софокла «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне». Другие источники сохранили более ранние или местные версии мифа. В одном из вариантов мифа родители не подбрасывают Эдипа на Кифероне, а опускают в ковчежке в море, и волна прибивает его к берегу у того же Коринфа или у Сикиона; здесь ребенка подбирает жена местного царя, занятая стиркой белья (Schol. Eur. Phoen. 26-28, Hyg. Fab. 66, 67). Способ спасения Эдипа, изложенный Софоклом (передача ребенка одним пастухом другому), является изобретением поэта; по другим версиям, Эдипа находят пастухи (среди которых он вырастает) или случайный прохожий, т.е. люди, не знающие о месте его рождения. Существенно различаются и обстоятельства его встречи с Лаем и прибытия в Фивы. Согласно одному из вариантов, Эдип отправляется на поиски упряжки, похищенной у коринфского царя, которого он считает отцом, при этом он сталкивается с незнакомым ему Лаем и убивает его, после чего благополучно возвращается к Полибу, сняв с убитого пояс и меч. Впоследствии уже став царем Фив, Эдип однажды проезжает с Иокастой мимо места, где произошло убийство, сообщает о нём жене и в доказательство показывает взятые тогда трофеи. Иокаста узнает в своём новом супруге убийцу прежнего, но не открывает ему тайну и тем более не подозревает в Эдипе некогда подброшенного сына (Schol. Eur. Phoen. 1760). В этой связи особое значение приобретает версия, в которой применительно к Эдипу разрабатывается мотив богатырского сватовства: Креонт, оставшийся правителем Фив после гибели Лая, назначает руку овдовевшей царицы вместе с царским престолом в награду тому, кто избавит город от Сфинкс. На этот призыв откликается Эдип и побеждает чудовище в сражении (Eur. Phoen. 45-52). Состязание со Сфинкс в умственных способностях заменяет первоначальную физическую победу над ней, вероятно, не раньше 7 в. до н.э., в эпоху расцвета нравоучительных жанров и всякого рода загадок и фольклорных головоломок.
Значительно отличаются от софокловской версии также варианты предания о происхождении детей Эдипа. Согласно «Одиссее» (XI 271-280), боги скоро открыли тайну кровосмесительного брака Эдипа, вследствие чего его мать (у Гомера она зовется Эпикастой) повесилась, а Эдип продолжал царствовать в Фивах и умер, преследуемый эриниями. Вторую жену Эдипа аттический автор нач. 6 в. до н.э. Ферекид (frg. 48) называет Эвриганией и от этого брака производит четырех детей Эдипа, упомянутых выше.
Первоначальным ядром мифа об Эдипе следует, очевидно, считать древнейший фольклорный мотив о сражении не узнавших друг друга отца с сыном, в том же варианте, при котором сын побеждает отца как более молодой и сильный соперник. Этот сюжет восходит к периоду матрилокального брака, когда сын не может знать своего отца, ибо воспитывается в роду матери, при достижении зрелости отправляется на поиски отца, и, не узнав его, вступает в сражение с ним. На греческой почве такой мотив в наиболее чистом виде засвидетельствован в мифе о гибели Одиссея в сражении с Телегоном, его не узнанным сыном от Кирки; вариантом того же мотива можно считать смерть Акрисия от руки его внука Персея, выросшего на чужбине.
В случае с Эдипом матрилокальный брак заменяется воспитанием подброшенного младенца вдали от места рождения, что в конечном счёте приводит к тому же результату; обычному в таких случаях посмертному «узнаванию» отца в упомянутых выше вариантах мифа об Эдипе соответствует опознание Иокастой в Эдипе убийцы её первого мужа.
Лит .: Аверинцев С.С., К истолкованию символики мифа об Эдипе, в сб.: Античность и современность, М., 1972; Пропп В.Я., Эдип в свете фольклора, в его кн.: Фольклор и действительность, М., 1976; Robert C., Oidipus, Bd. 1-2, B., 1915; Deubner L., Oedipusprobleme, B., 1942; Webster T.B.L., The tragedies of Euripides, L., 1967; Astier C., Le mythe d’Oedipe, P., 1974; Ярхо В.Н., «Эдипов комплекс» и «Царь Эдип» Софокла, «Вопросы литературы», 1978, № 10.
В .Н . Ярхо
Миф об Эдипе (в античной литературе разработанный также Сенекой в «Эдипе» и Стацием в «Фиваиде») был объектом аллегорического истолкования в средневековой литературе. К образу Эдипа обращались Вольтер («Эдип»), Шелли («Эдип - царь») и др.
Мифы народов мира. Энциклопедия. (В 2 томах). Гл. ред. С.А. Токарев.- М.: «Советская энциклопедия», 1982. Т. II, с. 657-659.
Лай, сын Лабдака из рода Кадма, был царем в Фивах. Он был женат на Иокасте,
дочери фивапца Менокея, но не имел от этого брака детей. Страстно желая иметь
наследника, он обратился к дельфийскому оракулу и получил от пего следующее предсказание:
- Лай, нет тебе благословения в детях! Боги пошлют тебе сына, но ты погибнешь от
руки его. Горе тебе и твоим потомкам!
Лай в ужасе рассказал жене о страшном предсказании. Оба они были так смущены и напутаны им, что когда Иокаста действительно родила сына, то Лай не захотел даже взглянуть на него. Спустя три дня он приказал бросить ребенка в диких горах Киферона, и при этом собственной рукой проколол ему ступни, чтобы он не мог спастись. Но пастух, которому было поручено бросить его в горах, сжалился над ни в чем неповинным ребенком и передал его другому пастуху, который пас стада коринфского царя Полиба. Сам же он вернулся во дворец и донес Лаю, что его приказание исполнено.
После этого королевская чета, думая, что ребенок погиб в суровых горах, забыла и думать о мрачном предсказании. Между тем пастух Полиба заботливо перевязал ребенку израненные моги и назвал его по ранам Эдипом (Опухшие ноги). Сначала он ухаживал за ним сам, а потом передал его своему царю, который сильно привязался к мальчику и стал воспитывать его, как своего сына.
Эдип, подрастая, был также вполне убежден в том, что он есть истинный сын и наследник Полиба. Поэтому он был сильно смущен, когда однажды какой-то старый подвыпивший коринфянин, рассердившись на него, сказал, что он не настоящий сын Полиба. Эдип сейчас же поспешил к царю и царице и потребовал от них объяснение непонятных ему слов; тщетно они разубеждали его и бранили старого болтуна – сомнение овладело душой юноши. Не находя себе покоя, он решил, наконец, отправиться к дельфийскому оракулу и вопросить его. Но это путешествие ие дало ему успокоения; напротив, Аполлон предсказал, что в будущем его ждет новое ужасное несчастье.
Беги своего отца, сказал он юноше, – ибо, если ты встретишься с ним, то ты убьешь его и женишься на своей матери.
Объятый ужасом, Эдип не решился вернуться обратно в Коринф, боясь, что там
совершится над ним злая судьба, предсказанная ему, и направил свой путь в
Беотию.
Он шел пустынной, узкой тропинкой между Дельфами и Даулией, как вдруг па одном
повороте встретил колесницу, в которой сидел старец с возницей и глашатаем.
Возница грубо столкнул его с дороги, за что вспыльчивый Эдип сильным ударом сшиб
его с колесницы. Тогда старец нанес Эдипу сильный удар по голове остроконечной
палкой, бывшей в его руке, так что у него показалась кровь. Этот удар
окончательно вывел Эдипа из себя; взмахнувши своей дорожной дубиной, он опустил
ее с ужасной силой на голову старца, и тот, обливаясь кровью, мертвый пал со
своего сиденья. Юноша был в полной уверенности, что убил просто упрямого
беотийца с его слугой, так как старец не имел никаких знаков, которые бы
указывали на его более высокое положение. На самом же деле это был Лай, король
Фив, направлявшийся к оракулу в Дельфы; так исполнилось ужасное предсказание,
два раза сделанное оракулом.
Незадолго перед этим около Фив появилось ужасное крылатое чудовище, называвшееся Сфинксом; спереди оно имело вид девушки, задняя же часть его была львиная. Это чудовище, сестра адского Цербера, поместилось на скале и оттуда предлагало фиванцам разного рода загадки. Если спрашиваемый не мог разрешить их, то Сфинкс разрывал его на куски; таким образом уже погиб родной племянник Иокасты, сын ее брата Креона, захвативший после смерти Лая власть в свои руки. Это бедствие побудило, наконец, фиванских князей объявить, что тот, кто освободит город от чудовища, получит в награду Фиванское царство и руку царицы.
Как раз в тот день, когда это было возвещено, Эдип, усталый от своих
странствований, подходил к воротам Фив. Опасное приключение прельстило его, и,
кроме того, он в силу ужасного предсказания оракула не особенно дорожил своей
жизнью. Он смело поднялся на скалу и позволил Сфинксу предложить себе загадку;
она гласила следующее:
- Назови мне животное, которое утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух и
вечером на трех! Сила и скорость его движений бывает меньше всего тогда, когда
оно имеет большее количество ног.
Загадка не смутила умного юношу; он улыбнулся и сейчас же дал ответ.
- Животное это – человек, – сказал он, – который по утру своей жизни ходит на
двух руках и двух ногах; в полдень своей жизни, когда он становится наиболее
сильным, ходит на двух ногах, и к вечеру жизни, когда слабеет и становится
стариком, он ходит с помощью палки, которая становится для него третьей ногой.
Загадка была разгадана, и Сфинкс, полный досады и страха, сам бросился со скалы и расшибся до смерти. Эдип же получил в награду Фивы и руку королевы Иокасты. Эта последняя родила ему четырех детей – двух близнецов Етсокла и Полиника и затем двух дочерей Антигону и Йемену. Так сбылась и вторая часть ужасного предсказания.
Но истинный смысл всего совершившегося был долгое время скрыт ото всех, и Эдип еще несколько лет счастливо правил Фивами. Наконец, боги наслали на страну чуму, против которой не помогали никакие средства. Испуганные фиваицы искали помощи и защиты против страшного бедствия у своего короля, которого они считали любимцем богов. Эдип, не будучи в состоянии ничего сделать, послал Креона в Дельфы вопросить бога о том, как избавиться от ужасной болезни.
Ответ оракула был неутешителен. Бог говорил, что на стране лежит тяжелым проклятием неотомщенное злодейское убийство Лая; он приказывал найти преступника и изгнать его из пределов страны. Эдип, на котором лежала обязанность примирить богов со страной, призывал всех сообщить все, что им известно об убийстве Лая, обещая за это большую награду и благодарность всей страны. Он позвал, кроме того, слепого Тиресия, пользовавшегося большим уважением и любовью за свой дар ясновидения. Слепой старец явился в сопровождении мальчика на народное собрание, где Эдип просил его навести их на след преступника.
Тиресий испустил крик отчаяния.
- Ужасно знание, – воскликнул он, – которое открывает познающему только
преступление. Позволь мне молчать, и не пытайся открыть смысл изречения оракула!
Напрасно король просил старца открыть тайну, напрасно молил о том же народ, стоя
на коленях, – ясновидец не произносил больше ни слова. Тогда Эдипа обуял гнев, и
он осмелился оскорбить старца, назвавши его соучастником убийцы. Это обвинение
заставило Тиресия прервать свое молчание, и он вскричал:
- Если ты хочешь знать это, так слушай! Ты сам тот изверг, из-за которого гибнет
этот город! Ты – убийца царя! Ты опозорил свой род, женившись на собственной
матери!
Эдип в своем ослеплении начал бранить прорицателя лжецом и шарлатаном, подкупленным Креоном, но тем суровее становились обличение Тиресия; он предрекал ему и всему его роду проклятие богов и, наконец, разгневанный, приказал своему мальчику увести себя. Между тем пришел Креон, и между ним и Эдипом завязалась перебранка, которую Иокаста тщетно пыталась прекратить. Она, со своей стороны, так же ослепленная, как и Эдип, громко проклинала Тиресия.
Как мало знает этот прорицатель, – восклицала она, – лучше всего видно на этом примере! Мой первый супруг Лай получил некогда предсказание, что он умрет от руки сына. Но наш единственный сын погиб в пустынных горах трех дней от рождения, а мой муж был убит на перекрестке разбойником!
Эти слова глубоко поразили Эдипа.
- Лай был убит на перекрестке? – спрашивал он тревожно. – Опиши мне его вид,
сколько лет было ему тогда?
Он был большого роста, – отвечала Иокаста. – Первые старческие белые локоны украшали его голову, а своей осанкой и лицом он походил на тебя.
Тиресий прав! – смущенно произнес Эдип, который впервые начал предчувствовать истину. Со страхом он начал расспрашивать дальше, но все признаки сходились, и ужасное предчувствие начало превращаться в уверенность.
Как раз в это время явился посол из Коринфа и сообщил, что отец Эдипа, Полиб, умер и освободившийся трон ждет его. Иокаста еще раз начала торжествовать.
Так вот какова правдивость божеских предсказаний! – восклицала она. – Тебе было предсказано, что ты убьешь своего отца, а, между тем, он тихо скончался от старческой слабости в своей постели.
Но совсем иначе это известие подействовало на Эдипа, который сейчас же вспомнил подвыпившего коринфянина, впервые поселившего в нем подозрение о его происхождении. Посол рассеял в нем последние остатки сомнения. Это был тот самый человек, которому пастух Лая передал ребенка вместо того, чтобы бросить его в пустынных горах. Он легко смог доказать Иокасте и Эдипу, что последний, хотя и был наследником Полиба, но был не родным, а только приемным сыном его.
Теперь все сомнения были развеяны, и весь ужас его поступков предстал перед глазами Эдипа. Оглашая воздух криками отчаяния, метался Эдип по улицам города, прося всех попадавшихся на его пути дать ему меч, чтобы умертвить себя и свою мать. Но все с ужасом сторонились его, и он, измученный, вернулся во дворец. А там его ожидало уже новое ужасное несчастье; Иокаста, подавленная сознанием своего ужасного, хотя и невольного преступления, повесилась, и Эдип нашел только ее холодный труп. Со стонами освободил он из петли тело и, положив его на землю, снял золотые застежки, бывшие на груди Иокасты. Высоко подняв их правой рукой, он проклял в безумии себя и свое зрение и с силой воткнул золотые острия застежек в свои глаза, пока из них не брызнул поток крови. Затем он приказал вывести себя из дворца и отвести на площадь, чтобы покаяться перед народом в своих преступлениях, сделавших из него проклятие для всей страны. Слуги исполнили его желание, но народ встретил своего любимого царя с состраданием, и никто не выказал ему ни малейшего презрения. Сам Креон поспешил к нему, чтобы выразить свое сочувствие.
Подавленного горем Эдипа тронула эта доброта; он передал свой трон Креону, который должен был царствовать до тех пор, пока не подрастут сыновья Эдипа, и просил у него защиты и покровительства для своих дочерей. Он просил похоронить свою несчастную супругу и дать ему провожатых, которые отвели бы его на гору Киферон, где он хотел кончить жизнь согласно воле богов.
Креон исполнил его просьбу, и уже на следующее утро Эдип отправился в путь, желая как можно скорее окончить все расчеты с жизнью, сделавшейся для него одним сплошным позором. Обе дочери, Антигона и Йемена, провожали его до самых ворот города и со слезами умоляли его вернуться назад. Но он был неумолим, и тогда, в момент расставания, Антигона заявила, что будет и дальше сопровождать его; она уговорила свою младшую сестру Йемену остаться с братьями и своими заботами заменить им погибшую мать.
И вот Антигона отправилась с отцом на чужбину, разделяя с ним нужду и голод во время долгих странствований по безводным пустыням и диким лесам. Вместо того, чтобы наслаждаться беззаботной жизнью у братьев, нежной девушке приходилось теперь страдать под палящими лучами солнца и проливными дождями, отдавая последний кусок хлеба несчастному отцу. Дорогой Эдип переменил свое намерение и решил прежде всего посетить оракула Аполлона; там ему было предсказано, что он получит успокоение не прежде, чем придет в назначенную ему страну, где суровые богини Эвмениды прекратят свое преследование и оставят его.
Выполняя предсказания бога, бродил Эдип по греческим странам, питаясь
милостыней, которую подавали ему и его дочери сострадательные люди.
После продолжительного странствования они пришли в афинскую область Колон. Там
находилась, как они узнали у жителей, роща Эвменид, под именем которых афиняне
чтили Эринний. В Афинах в это время царствовал славный Тезей; узнав о прибытии
Эдипа, он сейчас же поспешил в Колон и дружелюбно встретил несчастного
странника.
Мне небезызвестна, бедный Эдип, твоя судьба, – сказал он, – и она глубоко трогает мою душу. Скажи мне, чего ты хочешь в Колоне. – Дай мне убежище, о царь, и могилу – вот все, в чем я нуждаюсь теперь, – ответил Эдип.
Тезей предложил ему или отправиться с ним в Афины, или остаться в Колоне; Эдип избрал второе, так как предчувствие говорило ему, что здесь суждено ему найти последнее успокоение. Царь охотно исполнил его желание, – и Эдип, полный благодарности, произнес торжественное благословение над Афинами; затем он попросил проводить его на то место, где он должен был умереть.
В сопровождении своей дочери и избранных граждан Колона углубился он в мрачную
темноту рощи Эвменид. Не было нужды вести Эдипа; двигаемый какой-то чудесной
силой, слепец шел один впереди всех и указывал остальным дорогу к месту,
предназначенному судьбой.
В середине этой рощи находился ход под землю, к прикрытому отверстию которого со
всех сторон сходилось множество тропинок; этот ход, как гласило сказание, вел в
подземное царство. Здесь остановился Эдип; он снял свое запыленное платье, смыл
с себя всю грязь и пот, накопившиеся за время его долгих скитаний и облачился в
красивые одежды, подаренные ему Тезеем.
Когда он кончил омовение и переодевание, внезапно из-под земли раздался удар
грома и в воздухе прозвучал повелительный голос:
- Не медли более, Эдип!
Нельзя было решить, откуда прозвучали эти слова, с неба или из-под земли.
Эдип, услыхав их, подозвал к себе Тезея и вложил в его руку руку своей дочери,
прося его взять ее под свое покровительство и защиту.
Затем он простился с окружающими и приказал им, не оборачиваясь, удалиться от
него. Только один Тезей мог подойти с ним к самому отверстию преисподней.
Антигона и колонские граждане молча исполнили его приказание и удалились от
него, не смея повернуть назад своих взоров.
И тогда произошло великое чудо. Темное отверстие подземного царства тихо и
бесшумно поглотило Эдипа, и он плавно, как на крыльях, начал спускаться в
глубину. Тезей стоял около края отверстия, закрыв рукою глаза, точно стараясь
защитить их от яркого видения. Совершив короткую молитву, король подошел к
Антигоне и уверил ее в своем покровительство. После этого он возвратился вместе
с ней в Афины, откуда через некоторое время отправил ее, по ее желанию, в Фивы.
Так тихо и мирно закончил свою полную испытаний жизнь страдалец Эдип.
Лай, сын Лабдака из рода Кадма, был царем в Фивах. Он был женат на Иокасте, дочери фивапца Менокея, но не имел от этого брака детей. Страстно желая иметь наследника, он обратился к дельфийскому оракулу и получил от пего следующее предсказание:
Лай, нет тебе благословения в детях! Боги пошлют тебе сына, но ты погибнешь от руки его. Горе тебе и твоим потомкам!
Лай в ужасе рассказал жене о страшном предсказании. Оба они были так смущены и напутаны им, что когда Иокаста действительно родила сына, то Лай не захотел даже взглянуть на него. Спустя три дня он приказал бросить ребенка в диких горах Киферона, и при этом собственной рукой проколол ему ступни, чтобы он не мог спастись. Но пастух, которому было поручено бросить его в горах, сжалился над ни в чем неповинным ребенком и передал его другому пастуху, который пас стада коринфского царя Полиба. Сам лее он вернулся во дворец и донес Лаю, что его приказание исполнено.
После этого королевская чета, думая, что ребенок погиб в суровых горах, забыла и думать о мрачном предсказании. Между тем пастух Полиба заботливо перевязал ребенку израненные моги и назвал его по ранам Эдипом (Опухшие ноги). Сначала он ухаживал за ним сам, а потом передал его своему царю, который сильно привязался к мальчику и стал воспитывать его, как своего сына.
Сам мальчик, подрастая, был также вполне убежден в том, что он есть истинный сын и наследник Полиба. Поэтому он был сильно смущен, когда однажды какой-то старый подвыпивший коринфянин, рассердившись на него, сказал, что он не настоящий сын Полиба. Эдип сейчас же поспешил к царю и царице и потребовал от них объяснение непонятных ему слов; тщетно они разубеждали его и бранили старого болтуна - сомнение овладело душой юноши. Не находя себе покоя, он решил, наконец, отправиться к дельфийскому оракулу и вопросить его. Но это путешествие ие дало ему успокоения; напротив, Аполлон предсказал, что в будущем его ждет новое ужасное несчастье.
Беги своего отца, сказал он юноше, - ибо, если ты встретишься с ним, то ты убьешь его и женишься на своей матери.
Объятый ужасом, Эдип не решился вернуться обратно в Коринф, боясь,
что там совершится над ним злая судьба, предсказанная ему, и направил
свой путь в Беотию.
Он шел пустынной, узкой тропинкой между Дельфами и Даулией, как
вдруг па одном повороте встретил колесницу, в которой сидел старец
с возницей и глашатаем. Возница грубо столкнул его с дороги, за
что вспыльчивый Эдип сильным ударом сшиб его с колесницы. Тогда
старец нанес Эдипу сильный удар по голове остроконечной палкой,
бывшей в его руке, так что у него показалась кровь. Этот удар окончательно
вывел Эдипа из себя; взмахнувши своей дорожной дубиной, он опустил
ее с ужасной силой на голову старца, и тот, обливаясь кровью, мертвый
пал со своего сиденья. Юноша был в полной уверенности, что убил
просто упрямого беотийца с его слугой, так как старец не имел никаких
знаков, которые бы указывали на его более высокое положение. На
самом же деле это был Лай, король Фив, направлявшийся к оракулу
в Дельфы; так исполнилось ужасное предсказание, два раза сделанное
оракулом.
Незадолго перед этим около Фив появилось ужасное крылатое чудовище, называвшееся Сфинксом; спереди оно имело вид девушки, задняя же часть его была львиная. Это чудовище, сестра адского Цербера, поместилось на скале и оттуда предлагало фиванцам разного рода загадки. Если спрашиваемый не мог разрешить их, то Сфинкс разрывал его на куски; таким образом уже погиб родной племянник Иокасты, сын ее брата Креона, захвативший после смерти Лая власть в свои руки. Это бедствие побудило, наконец, фиванских князей объявить, что тот, кто освободит город от чудовища, получит в награду Фиванское царство и руку царицы.
Как раз в тот день, когда это было возвещено, Эдип, усталый от своих странствований, подходил к воротам Фив. Опасное приключение прельстило его, и, кроме того, он в силу ужасного предсказания оракула не особенно дорожил своей жизнью. Он смело поднялся на скалу и позволил Сфинксу предложить себе загадку; она гласила следующее:
Назови мне животное, которое утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух и вечером на трех! Сила и скорость его движений бывает меньше всего тогда, когда оно имеет большее количество ног.
Загадка не смутила умного юношу; он улыбнулся и сейчас же дал ответ.
Животное это - человек, - сказал он, - который по утру своей жизни ходит на двух руках и двух ногах; в полдень своей жизни, когда он становится наиболее сильным, ходит на двух ногах, и к вечеру жизни, когда слабеет и становится стариком, он ходит с помощью палки, которая становится для него третьей ногой.
Загадка была разгадана, и Сфинкс, полный досады и страха, сам бросился со скалы и расшибся до смерти. Эдип же получил в награду Фивы и руку королевы Иокасты. Эта последняя родила ему четырех детей - двух близнецов Етсокла и Полиника и затем двух дочерей Антигону и Йемену. Так сбылась и вторая часть ужасного предсказания.
Но истинный смысл всего совершившегося был долгое время скрыт ото всех, и Эдип еще несколько лет счастливо правил Фивами. Наконец, боги наслали на страну чуму, против которой не помогали никакие средства. Испуганные фиваицы искали помощи и защиты против страшного бедствия у своего короля, которого они считали любимцем богов. Эдип, не будучи в состоянии ничего сделать, послал Креона в Дельфы вопросить бога о том, как избавиться от ужасной болезни.
Ответ оракула был неутешителен. Бог говорил, что на стране лежит тяжелым проклятием неотомщенное злодейское убийство Лая; он приказывал найти преступника и изгнать его из пределов страны. Эдип, на котором лежала обязанность примирить богов со страной, призывал всех сообщить все, что им известно об убийстве Лая, обещая за это большую награду и благодарность всей страны. Он позвал, кроме того, слепого Тиресия, пользовавшегося большим уважением и любовью за свой дар ясновидения. Слепой старец явился в сопровождении мальчика на народное собрание, где Эдип просил его навести их на след преступника.
Тиресий испустил крик отчаяния.
Ужасно знание, - воскликнул он, - которое открывает познающему только преступление. Позволь мне молчать, и не пытайся открыть смысл изречения оракула!
Напрасно король просил старца открыть тайну, напрасно молил о
том же народ, стоя на коленях, - ясновидец не произносил больше
ни слова. Тогда Эдипа обуял гнев, и он осмелился оскорбить старца,
назвавши его соучастником убийцы. Это обвинение заставило Тиресия
прервать свое молчание, и он вскричал:
- Если ты хочешь знать это, так слушай! Ты сам тот изверг, из-за
которого гибнет этот город! Ты - убийца царя! Ты опозорил свой
род, женившись на собственной матери!
Эдип в своем ослеплении начал бранить прорицателя лжецом и шарлатаном, подкупленным Креоном, но тем суровее становились обличение Тиресия; он предрекал ему и всему его роду проклятие богов и, наконец, разгневанный, приказал своему мальчику увести себя. Между тем пришел Креон, и между ним и Эдипом завязалась перебранка, которую Иокаста тщетно пыталась прекратить. Она, со своей стороны, так же ослепленная, как и Эдип, громко проклинала Тиресия.
Как мало знает этот прорицатель, - восклицала она, - лучше всего видно на этом примере! Мой первый супруг Лай получил некогда предсказание, что он умрет от руки сына. Но наш единственный сын погиб в пустынных горах трех дней от рождения, а мой муж был убит на перекрестке разбойником!
Эти слова глубоко поразили Эдипа.
Лай был убит на перекрестке? - спрашивал он тревожно. - Опиши мне его вид, сколько лет было ему тогда?
Он был большого роста, - отвечала Иокаста. - Первые старческие белые локоны украшали его голову, а своей осанкой и лицом он походил на тебя.
Тиресий прав! - смущенно произнес Эдип, который впервые начал предчувствовать истину. Со страхом он начал расспрашивать дальше, но все признаки сходились, и ужасное предчувствие начало превращаться в уверенность.
Как раз в это время явился посол из Коринфа и сообщил, что отец Эдипа, Полиб, умер и освободившийся трон ждет его. Иокаста еще раз начала торжествовать.
Так вот какова правдивость божеских предсказаний! - восклицала она. - Тебе было предсказано, что ты убьешь своего отца, а, между тем, он тихо скончался от старческой слабости в своей постели.
Но совсем иначе это известие подействовало на Эдипа, который сейчас же вспомнил подвыпившего коринфянина, впервые поселившего в нем подозрение о его происхождении. Посол рассеял в нем последние остатки сомнения. Это был тот самый человек, которому пастух Лая передал ребенка вместо того, чтобы бросить его в пустынных горах. Он легко смог доказать Иокасте и Эдипу, что последний, хотя и был наследником Полиба, но был не родным, а только приемным сыном его.
Теперь все сомнения были развеяны, и весь ужас его поступков предстал перед глазами Эдипа. Оглашая воздух криками отчаяния, метался Эдип по улицам города, прося всех попадавшихся на его пути дать ему меч, чтобы умертвить себя и свою мать. Но все с ужасом сторонились его, и он, измученный, вернулся во дворец. А там его ожидало уже новое ужасное несчастье; Иокаста, подавленная сознанием своего ужасного, хотя и невольного преступления, повесилась, и Эдип нашел только ее холодный труп. Со стонами освободил он из петли тело и, положив его на землю, снял золотые застежки, бывшие на груди Иокасты. Высоко подняв их правой рукой, он проклял в безумии себя и свое зрение и с силой воткнул золотые острия застежек в свои глаза, пока из них не брызнул поток крови. Затем он приказал вывести себя из дворца и отвести на площадь, чтобы покаяться перед народом в своих преступлениях, сделавших из него проклятие для всей страны. Слуги исполнили его желание, но народ встретил своего любимого царя с состраданием, и никто не выказал ему ни малейшего презрения. Сам Креон поспешил к нему, чтобы выразить свое сочувствие.
Подавленного горем Эдипа тронула эта доброта; он передал свой трон Креону, который должен был царствовать до тех пор, пока не подрастут сыновья Эдипа, и просил у него защиты и покровительства для своих дочерей. Он просил похоронить свою несчастную супругу и дать ему провожатых, которые отвели бы его на гору Киферон, где он хотел кончить жизнь согласно воле богов.
Креон исполнил его просьбу, и уже на следующее утро Эдип отправился в путь, желая как можно скорее окончить все расчеты с жизнью, сделавшейся для него одним сплошным позором. Обе дочери, Антигона и Йемена, провожали его до самых ворот города и со слезами умоляли его вернуться назад. Но он был неумолим, и тогда, в момент расставания, Антигона заявила, что будет и дальше сопровождать его; она уговорила свою младшую сестру Йемену остаться с братьями и своими заботами заменить им погибшую мать.
И вот Антигона отправилась с отцом на чужбину, разделяя с ним нужду и голод во время долгих странствований по безводным пустыням и диким лесам. Вместо того, чтобы наслаждаться беззаботной жизнью у братьев, нежной девушке приходилось теперь страдать под палящими лучами солнца и проливными дождями, отдавая последний кусок хлеба несчастному отцу. Дорогой Эдип переменил свое намерение и решил прежде всего посетить оракула Аполлона; там ему было предсказано, что он получит успокоение не прежде, чем придет в назначенную ему страну, где суровые богини Эвмениды прекратят свое преследование и оставят его.
Выполняя предсказания бога, бродил Эдип по греческим странам,
питаясь милостыней, которую подавали ему и его дочери сострадательные
люди.
После продолжительного странствования они пришли в афинскую область
Колон. Там находилась, как они узнали у жителей, роща Эвменид,
под именем которых афиняне чтили Эринний. В Афинах в это время
царствовал славный Тезей; узнав о прибытии Эдипа, он сейчас же
поспешил в Колон и дружелюбно встретил несчастного странника.
Мне небезызвестна, бедный Эдип, твоя судьба, - сказал он, - и она глубоко трогает мою душу. Скажи мне, чего ты хочешь в Колоне. - Дай мне убежище, о царь, и могилу - вот все, в чем я нуждаюсь теперь, - ответил Эдип.
Тезей предложил ему или отправиться с ним в Афины, или остаться в Колоне; Эдип избрал второе, так как предчувствие говорило ему, что здесь суждено ему найти последнее успокоение. Царь охотно исполнил его желание, - и Эдип, полный благодарности, произнес торжественное благословение над Афинами; затем он попросил проводить его на то место, где он должен был умереть.
В сопровождении своей дочери и избранных граждан Колона углубился
он в мрачную темноту рощи Эвменид. Не было нужды вести Эдипа; двигаемый
какой-то чудесной силой, слепец шел один впереди всех и указывал
остальным дорогу к месту, предназначенному судьбой.
В середине этой рощи находился ход под землю, к прикрытому отверстию
которого со всех сторон сходилось множество тропинок; этот ход,
как гласило сказание, вел в подземное царство. Здесь остановился
Эдип; он снял свое запыленное платье, смыл с себя всю грязь и пот,
накопившиеся за время его долгих скитаний и облачился в красивые
одежды, подаренные ему Тезеем.
Когда он кончил омовение и переодевание, внезапно из-под земли раздался удар грома и в воздухе прозвучал повелительный голос:
Не медли более, Эдип!
Нельзя было решить, откуда прозвучали эти слова, с неба или из-под
земли.
Эдип, услыхав их, подозвал к себе Тезея и вложил в его руку руку
своей дочери, прося его взять ее под свое покровительство и защиту.
Затем он простился с окружающими и приказал им, не оборачиваясь,
удалиться от него. Только один Тезей мог подойти с ним к самому
отверстию преисподней.
Антигона и колонские граждане молча исполнили его приказание и
удалились от него, не смея повернуть назад своих взоров.
И тогда произошло великое чудо. Темное отверстие подземного царства
тихо и бесшумно поглотило Эдипа, и он плавно, как на крыльях, начал
спускаться в глубину. Тезей стоял около края отверстия, закрыв
рукою глаза, точно стараясь защитить их от яркого видения. Совершив
короткую молитву, король подошел к Антигоне и уверил ее в своем
покровительство. После этого он возвратился вместе с ней в Афины,
откуда через некоторое время отправил ее, по ее желанию, в Фивы.
Так тихо и мирно закончил свою полную испытаний жизнь страдалец Эдип.
Эдипов комплекс – одно из основных понятий классического психоанализа, использованное З. Фрейдом для обозначения амбивалентного отношения ребенка к своим родителям. Под эдиповым комплексом понимается проявление ребенком бессознательных влечений, сопровождающихся выражением чувств любви и ненависти к родителям. Впервые представления об эдиповом комплексе были выражены З. Фрейдом в 1897 г. При этом основатель психоанализа соотнес свои личные переживания с древнегреческим мифом, содержание которого было отражено в древнегреческой трагедии Софокла «Царь Эдип». В трагедии Софокла повествовалось о несчастной судьбе Эдипа, который, не ведая того, сперва убил своего отца Лая – царя Фив, потом женился на своей матери Иокасте, затем, узнав от оракула о совершенных им непреднамеренных деяниях, он ослепил себя.
«Лай, фиванский царь, потомок основателя Фив, получил от дельфийского оракула бога Аполлона предсказание, что сын, который родится у него, убьет своего отца, женится на матери и этими преступлениями погубит собственный род. Лай стал избегать своей жены Иокасты, не объясняя ей причины этого. Недовольная Иокаста напоила мужа допьяна, склонила его к любовным утехам и вскоре родила сына. Желая отвратить исполнение полученного им пророчества, Лай проткнул лодыжки младенца гвоздями и велел бросить его на горе Кифероне. Но мальчик был найден и спасён одним пастухом, который назвал его Эдипом («с распухшими ногами»). Пастух отнёс Эдипа в Коринф, где его взяли на воспитание бездетный царь Полиб и его жена Перибея. Царская семья выдавала Эдипа за своего собственного сына, никому не рассказывая, что он – приёмыш.
Однако, когда Эдип вырос, коринфяне стали замечать, что он не похож ни на Полиба, ни на Перибею. В городе стали ходить разные слухи по этому поводу. Юноша Эдип стал интересоваться истинными обстоятельствами своего рождения и пошел в Дельфы – спросить оракула, действительно ли он сын царя Полиба. «Прочь из святилища, несчастный! – в ужасе закричала увидевшая Эдипа жрица-пифия. – Ты убьешь своего отца и женишься на матери!»
Решив, что это предсказание относится к Полибу и Перибее, Эдип решил не возвращаться в Коринф и побрёл по направлению к своей истинной родине – Фивам. На перекрестке двух ему встретился его настоящий отец, фиванский царь Лай, ехавший на колеснице. Приняв Эдипа за обыкновенного простолюдина, Лай грубо потребовал от него уступить дорогу. Гордый юноша отказался, и возница Лая проехал колесом по его ноге. Эдип в ярости пронзил возницу копьём и стал стегать лошадей. Те понесли. Лай пробовал спрыгнуть с колесницы, но запутался в упряжи. Обезумевшие кони поволокли его по земле, и отец Эдипа погиб.
Александр Кабанель «Эдип и Иокаста» 1843 год
Лай ехал в Дельфы, чтобы спросить у оракула, как избавиться от Сфинкса – чудовища, которое прилетело в его царство из Эфиопии и погубило множество людей. Сфинкс имел тело льва, голову женщины, хвост змеи и крылья орла. Его наслала на Фивы богиня Гера за то, что царь Лай беззаконно похитил Хрисиппа, сына героя Пелопса. Загнездившись близ Фив, на горе Фикион, Сфинкс задавал всем следовавшим мимо путникам загадку: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Люди не могли разгадать её – за это Сфинкс сбрасывал их в пропасть, а потом пожирал. От него погибло уже много фиванцев. Креонт, ставший правителем Фив после смерти Лая, объявил, что тот, кто освободит страну от Сфинкса, будет сделан царем Фив и получит руку вдовы-Иокасты.
Эдип и Сфинкс. Картина Ж. А. Д. Энгра, 1808-1825
Эдип пошёл к месту, где жил Сфинкс, и дал на его загадку правильный ответ: человек ползает на четвереньках в младенчестве (во время утра жизни), ходит на двух ногах в зрелом возрасте и на трёх в старости, когда ему требуется палка. После того, как загадка Сфинкса была разгадана, чудовище бросилось с горы вниз и разбилось насмерть. Торжествующие фиванцы провозгласили Эдипа своем царем. Он женился на Иокасте, не подозревая, что она – его мать. Эдип не знал и о том, что убитый им на дороге встречный был фиванским царём Лаем.
Согласно мифу, супружеская жизнь Эдипа и Иокасты длилась много лет. У них родилось несколько детей. Но вдруг в Фивах началась моровая язва. Граждане обратились к величайшему греческому пророку, Тиресию Фивскому, прося рассказать, что стало причиной бедствия и как избавиться от него. Явившись во дворец Эдипа, Тиресий объявил ему, что он – убийца своего отца, царя Лая, и муж собственной матери, Иокасты. Моровая язва была наслана богами на Фивы в наказание за это кровосмешение. От печали и стыда Иокаста удавилась. Эдип ослепил себя золотой застежкой, снятой с ее одежд, и добровольно удалился из Фив в изгнание.
Антигона выводит слепого Эдипа из Фив. Картина Жалабера, 1842
Опорой Эдипа в его тяжких странствованиях были дочери, Антигона и Исмена, которые везде ходили вместе с отцом. Слепого Эдипа страшно мучили богини мщения, Эринии. Они возбуждали в старце муки совести за прежние беззакония, хотя все их Эдип совершил невольно. После многолетних страданий Эдип пришел в аттическое местечко Колон, близ которого была роща Эриний с «медным порогом» – входом вподземное царство Аида. В этой роще Эринии наконец примирились с Эдипом. Его душевные мучения затихли. Боги, из уважения к перенесённым Эдипом страданиям, простили его грехи, и он умер в Колоне, исполнившись блаженного спокойствия.»
Эдип в Колоне. Картина Гарриета, 1798
Почерпнутая из древнегреческого мифа тема отцеубийства и запрета на инцестуозную связь переросла у З. Фрейда в идею эдипова комплекса, присущего каждому человеку. Согласно З. Фрейду, наши сновидения убеждают в том, что, вероятно, всем суждено направлять свое первое сексуальное чувство на мать и первое насильственное желание – на отца.
Наблюдения за детьми и изучение воспоминаний взрослых о своем детстве подвели З. Фрейда к выводу овсеобщем, универсальном проявлении эдипова комплекса. Мальчик эротически привязан к матери, хочетобладать ею и воспринимает отца как помеху ему в этом; девочка испытывает нежные чувства к отцу и потребность в устранении матери, чтобы занять ее место в отношениях с отцом.
В своем понимании эдипова комплекса З. Фрейд исходил из того, что бисексуальность (мужское и женское начало) человека приводит к такому положению, когда ребенок может занимать как активную, так и пассивную позицию. Сексуальное предпочтение родителя противоположного пола и ненависть к родителю того же пола составляют, с точки зрения З. Фрейда, позитивную форму эдипова комплекса. Любовь к родителю того же пола и стремление устранить из жизни родителя противоположного пола характерны для негативной формы этого комплекса. В процессе психосексуального развития ребенка проявляются обе формы, образуя так называемый полный эдипов комплекс.
Данный комплекс характеризуется двойственным отношением ребенка к своим родителям. Он одновременно любит и ненавидит каждого из них, боготворит их и желает им смерти; хочет быть похожим на них и боится быть наказанным за свои бессознательные желания. Мальчик не только проявляет эротические чувства к матери и стремится устранить отца, но и испытывает свойственные девочке нежность к отцу и враждебность к матери. Аналогичная картина наблюдается и у девочки: она не только имеет сексуальное влечение к отцу и ревностное чувство к матери, но и враждебно настроена к отцу и испытывает сильную эмоциональную привязанность к матери.
В представлении З. Фрейда эдипов комплекс проявляется у детей в возрасте от 3 до 5 лет, и перед каждым ребенком встает жизненная задача, связанная с развитием и преодолением этого комплекс.
В работе » Я и Оно » Фрейд высказывается по поводу Эдипова комплекса следующим образом:
» … Я полагаю, что мы не ошибемся, если допустим существование полного эдипова комплекса вообще у всех людей, а у невротиков, в особенности. Аналитический опыт обнаруживает затем, что в некоторых случаях та или другая составная часть этого комплекса исчезает, не оставляя заметных следов; в результате получается ряд, на одном конце которого находится позитивный, на другом конце — обратный, негативный Эдипов комплекс, средние же звенья отображают полную форму комплекса с неодинаковым участием обоих компонентов».
В процессе гибели эдипова комплекса внешний авторитет родителей как бы перемещается вовнутрь детской психики. Он становится внутренним достоянием ребенка, приводя к образованию такой психической инстанции, как Сверх-Я. Так, по мнению З. Фрейда, Сверх-Я становится наследником эдипова комплекса. Отныне Сверх-Я выступает в роли недремлющего ока или карающей совести, вызывая у человека чувство вины. По выражению основателя психоанализа, эдипов комплекс оказывается одним из самых важных источников сознания вины, доставляющей особое беспокойство невротикам.
Согласно З. Фрейду, в эдиповом комплексе завершается инфантильная сексуальность. Кто оказывается не в состоянии нормальным образом пройти эдипову фазу психосексуального развития, тот заболевает неврозом.
Психоаналитическая концепция эдипова комплекса вызвала резкую критику со стороны тех, кому претила сама идея отцеубийства и инцеста, распространенная как на историю развития человечества, так и на психосексуальное развитие ребенка. В частности, высказывались возражения, что легенда о царе Эдипе не соответствует той конструкции, которая была предложена основателем психоанализа, поскольку Эдип не знал, что убил своего отца и женился на своей матери.
Действительно, судьба Эдипа была таковой, что он оказался как бы без вины виноватым. Оракул предсказал, что фиванский царь Лай падет от руки своего еще не рожденного сына. После того как царица Иокаста родила мальчика, его отвезли в горы, связали лодыжки (отсюда название Эдип – стреноженный), бросили и обрекли на смерть. Нашедший мальчика пастух передал его коринфскому царю Полибосу, который усыновил ребенка. В юношеском возрасте Эдип узнал о предсказании дельфийского оракула, согласно которому ему суждено убить своего отца и стать супругом своей матери, и ушел из Коринфа, чтобы избежать этой участи. На перекрестке дорог он повстречался с Лаем и в споре с ним убил его, не зная, что стал убийцей своего отца. По дороге в Фивы Эдип разгадал загадку, которую всем путникам задавала Сфинкс и в случае неправильного ответа умерщвляла их. Благодарные жители Фив предложили ему царский престол и отдали в жены царицу Иокасту. Не ведая того, он стал мужем своей матери и отцом четырех детей. После того, как Фивы оказались подвержены мору и от оракула стало известно, что это – кара за убийство царя Лая, Эдип начинает расследование с целью поиска убийцы. Расследование приводит к тому, что он узнает о совершенном им самим двойном преступлении – отцеубийстве и инцесте. Иокаста прибегает к самоубийству, а Эдип, воспользовавшись наплечной заколкой повешенной царицы, ослепляет себя и удаляется из Фив. Такова трагедия Эдипа, ставшего жертвой судьбы, предпосланной ему до рождения, и совершившего два тяжких преступления, о которых он ничего не знал.
К этому следует добавить, что несчастная судьба Эдипа была как бы расплатой за грехи его отца. Будучи наследником царского трона, юный Лай бежал от дяди, нашел пристанище у царя Пелопса, но вместо благодарности совратил его незаконного сына, то есть вступил в гомосексуальные отношения с ним, за что и был проклят Богами, которые обрекли его на гибель от руки собственного сына.
Исходя из этой версии древнегреческого мифа, некоторые исследователи подчеркивали то обстоятельства, что в момент совершения преступлений (отцеубийство и инцест) Эдип не обладал знаниями о действительном положении вещей и, следовательно, представления об эдиповом комплексе не соответствуют подлинному содержанию мифа. Отвечая на подобные возражения, З. Фрейд замечал: «Незнание Эдипа является правдоподобным изображением бессознательного состояния, в которое для взрослых погрузилось это переживание; и убеждающая сила пророчества, которое делает или должно сделать героя невиновным, является признанием неизбежности судьбы, которая приговорила каждого сына пережить эдипов комплекс».
В теории и практике психоанализа эдипову комплексу уделялось и до сих пор уделяется большое внимание. Тем не менее фрейдовская трактовка эдипова комплекса разделялась далеко не всеми психоаналитиками. Многие из них пересмотрели идеи З. Фрейда о природе эдипова комплекса: одни психоаналитики внесли уточнения в понимание содержания этого комплекса; другие переосмыслили временные рамки его развития и разрушения; третьи подвергли сомнению исторические параллели З. Фрейда, согласно которым лежащее в основе эдипова комплекса отцеубийство было реальным событием, имевшим место в первобытной орде и свидетельствовавшим об универсальности этого комплекса во всех культурах.
Так, А. Адлер (1870– 1937) исходил из того, что представление, согласно которому мать является единственным сексуальным объектом для ребенка, удовлетворяющего свои сексуальные желания в борьбе с отцом, это – фиктивная идея. Рассмотрение эдипова комплекса позволяет, как он считал, говорить о том, что данный комплекс выдает уродливое, часто выраженное в асексуальной форме, стремление ребенка к превосходству над отцом и матерью. Соответственно эдипов комплекс – «это символ желаемого господства».
В отличие от Фрейда К.Г. Юнг (1875–1961) по-иному взглянул на победу Эдипа над Сфинкс, полагая, что Сфинкс, представляющая собой двойственность образа матери (привлекающая, достойная любви верхняя часть с головой человека и страшная, звериная нижняя часть, вызывающая ужас), является олицетворением страха перед матерью. Согласно легенде, Сфинкс – дочь Ехидны, появившаяся на свет в результате кровосмесительной связи матери со своим сыном (собакой Орт). Сфинкс – кровосмесительно отщепленная часть либидо из отношения к матери. Опираясь на данную легенду, К.Г. Юнг пришел к точке зрения, согласно которой в первооснове кровосмесительных связей заложено не влечение к половому акту, а стремление стать снова ребенком, очутиться в материнском лоне.
В понимании В. Райха (1897–1957) эдипов комплекс возникает в условиях патриархальной семьи. Опираясь на исследование английского антрополога Б. Малиновского, показавшего, что структура семейных отношений в некоторых примитивных обществах имеет иной характер, чем рассмотренная З. Фрейдом схема амбивалентных влечений ребенка к матери и отцу, он подверг сомнению тезис об универсальности эдипова комплекса. В. Райх считал, что форма эдипова комплекса изменяется вместе с общественным строем и в будущем, в условиях коллективного воспитания речь не будет идти об этом комплексе.
С точки зрения Э. Фромма (1900–1980), основатель психоанализа неверно интерпретировал миф об Эдипе.Фрейд опирался на трагедию Софокла «Царь Эдип», в то время как необходимо принимать во внимание всю трилогию Софокла, включая такие его части, как «Эдип в Колоне» и «Антигона». С учетом трилогии Софокла миф об Эдипе можно рассматривать, по мнению Э. Фромма, не как символ инцестуозной любви между матерью и сыном, а как символ протеста сына, восставшего против власти отца в патриархальной семье.Главное в этом мифе не сексуальная подоплека, а отношение к власти, что составляет основу межличностных отношений.
